Анатолий Корольченко - Атаман Платов

За полками на много верст по разбитой дороге тянулись обозы с провиантом и фуражом. Полковые начальники и есаулы-сотенные торопили людей, чтобы успеть до ледохода переправиться через Волгу. В тот год в Поволжье случился неурожай, и полки шли по голодной местности, где люди пухли с голода и вымирали целые деревни.

На исходе 23 марта отряд Платова, углубившись в Оренбургские степи, достиг небольшого степного хутора с десятком обветшалых домишек. Переход был особенно трудным. С утра ударил мороз, задул сухой и острый ветер, а потом пошел снег и завьюжило, словно в январское ненастье.

Матвей Иванович собирался ужинать, когда в избу вошло пять или шесть казаков. Молча потоптались у дверей, обивая с сапог налипший снег, сдернули лохматые папахи.

— Проходите к столу, станичники, повечерим, — Матвей Иванович почувствовал недоброе.

— Спасибо, — сумрачно ответил бородач. — Мы не вечерить пришли. Погутарить надо.

— Да-да, погутарить. Высказать сумления наши, — поддержали остальные.

— Ну, а коль гутарить, все равно садитесь.

Бородач и остальные нерешительно приблизились.

— Скажи нам, Матвей Иванович, куда нас ведешь? Ты хоть и батька наш, верим тебе, однако казаков сумление охватило.

— О том, куда идем, государь никак не велел сказывать. Слово с меня взял о той тайне.

— Ну, коль не хочешь сказывать, так мы скажем: в Индию какую-то ведешь нас на погибель верную.

— Кто сказал, что в Индию? Вы от меня о том слышали? — поднялся Матвей Иванович. Его предупредил Павел, что о цели похода не должен знать никто. Иначе головы не удержать.

— Э-э, батька, разве от людей сохранишь тайну? Земля слухом полнится, — сказал бородатый. — Казаки решили далее не иттить. Вот и повертай назад, веди домой! Не то мы сами, по своей воле направимся в станицы.

— Послушайте, казаки, что скажу, — Матвей Иванович понял, что дело принимает серьезный оборот. — И вы и я присягали царю службой верною. Перед походом я самому императору поклялся умереть, но довести вас до места. Вот и разумейте, смогу ли я отступать от слова даденного.

— Ради слова своего ты жизни нас лишить хочешь?

— Неразумное гутарите.

— Мы гутарим не от себя, а от казаков всех. С тем и пришли.

— Ладно, станичники, передайте всем, чтоб дали себе и коням отдых. Утро вечера мудреней.

Ночь Матвей Иванович не спал. Разговор не шел из головы. Знал: если казаки в чем сомневаются, убедить трудно. Не согнешь.

Наступило утро. Хотя все шло по заведенному порядку, однако среди казаков чувствовалась напряженность: поднеси спичку и вспыхнет.

— На построение! — понеслась команда. — Строиться!

И тут на дороге показался всадник. Нахлестывая коня, он мчался к хутору.

У избы, где располагался на ночь с адъютантом Платов, казак соскочил с коня, топая сапогами, вбежал в помещение.

— Пакет, ваше превосходительство! Генерал Орлов приказал доставить вам как можно срочно!

«Опять новый приказ, — с тревогой подумал атаман. — Нет, бунта никак не миновать».

Стараясь унять волнение, вскрыл пакет, прочитал распоряжение и перекрестился.

— О, господи, опочил наш царь-батюшка! В ночь с 11 на 12 марта почил в бозе от апоплексического удара, — с трудом выговорил он и снова перекрестился.

Матвей Иванович сел за стол, не выпуская из рук бумаги, продолжал читать:

— Восшедший на престол император Александр Павлович повелел возвратить полки, жалует казаков тихим Доном и родительскими домами.

— Выходит, походу конец? — спросил он прискакавшего казака, не веря написанному.

— Так точно! У нас об этом только и разговоры. Ноне присягать будем новому ампиратору.

Матвей Иванович почувствовал, как с него сваливается многопудовая тяжесть.

— Конец походу. Ноне с места не тронемся. А завтра назад…

Так бесславно закончился поход в Индию.

И еще важное для Платова событие произошло в том 1801 году. В конце мая казачьи полки возвратились из неудачного похода в Индию, а в июле неожиданно скончался атаман Войска Донского Василий Петрович Орлов.

12 августа на имя Платова, числившегося наказным атаманом, прибыл в Черкасск царский рескрипт. В нем указывалось: «По получении сего немедленно войдите в управление возложенной на Вас должности и по принятии до нее касающегося, сделав нужные распоряжения на время Вашего отсутствия, приезжайте в Москву, дабы там со мной увидеться».

Прочитав царскую бумагу, Матвей Иванович понял благоволение к нему нового императора, а стало быть, и вероятное пожалование должностью войскового атамана вместо усопшего Орлова. Было бы иначе, не вызвали б на коронацию.

«Нельзя терять время. Нужно поспешать», — решил он. И отдал чиновникам канцелярии приказ готовить все дела для согласования со столичными столоначальниками. И особливо написать бумагу относительно Черкасска. Расположенный на низком острове, он каждую весну заливался, и тогда прерывалась связь. Те, кто прибывал сюда по различным делам, подолгу просиживали в Аксае, выжидая спада воды. Да и в самом Черкасске жизнь замирала.

Прежний атаман просил у императора помощи; инженерные специалисты составили проект, по которому остров нужно было поднять на 17 футов. Это значило, что все существующие дома должны быть засыпаны по самую трубу, а на их месте построены новые. Когда подсчитали, во что обойдется, то не поверили: семь миллионов рублей!

Где же взять такие деньги? «Не лучше ли построить новый город?» — тогда еще запала мысль у Матвея Ивановича. С этим и поехал он теперь в Москву.

На третий или четвертый день пути он остановился на ночлег в придорожном леску. Не успел вместе с сопровождающими казаками расположиться, как подкатила коляска. Из нее вышел немолодой мужчина в партикулярной одежде. Полный самодовольства, представился: чиновник столичного ведомства.

— Позвольте-с поздравить вас, господин генерал.

— С чем поздравить, милостивый сударь:

— С высоким назначением атаманом Войска Донского-с.

— Откуда вам известно? Назначение ведь еще не состоялось.

— О-о, господин атаман. Земля слухами полнится. А слухи исходят от нас. Так что-с, можете не сомневаться. Вопрос решенный.

— Спасибо, сударь. А сами-то вы куда путь держите?

— По делам службы-с. В Воронеж. Дозвольте с вами заночевать. Одному в лесу небезопасно. На дорогах балуют с топориками, а спать на дорожной станции — избави бог!

— Милости просим, — отвечал Матвей Иванович. — Гостям мы завсегда рады.

Чиновник оказался действительно сведущим в делах не только столицы, но и двора. От вина он захмелел, стал не в меру разговорчив.

— Распрекраснейшей вы души человек! — расплескивая из кружки, тянулся он к Матвею Ивановичу. — Готов не только ночь, а всю жизнь пребывать с вами. Высочайшей честью и весьма памятной станет для меня эта ночь.