Андрей Сахаров - Полководцы Древней Руси

Сотник Свень сбегал на берег, к греческим послам, терпеливо ожидавшим решения совета у своей разукрашенной триеры, и скоро вернулся с ответом: «Согласны!»

Бояре и княжие мужи шумно вывалились из шатра: оживленные, довольные завершенным делом. Опасный поход оборачивался приятным путешествием по спокойному теплому морю. Как тут было не радоваться?

Только Свенельд с сомнением покачивал головой:

— Выйти в поход трудно, но и из похода выйти тоже нелегко…

Князь Игорь оценил мудрость этих слов, когда вечером в его шатер неожиданно пришли конунг Хельгу и ярлы — предводители варяжских дружин.

Конунг Хельгу, высокий, багроволицый, в боевом панцире из толстой кожи, обшитом позолоченными бляхами, начал недовольно:

— Ты, княже, позвал нас на войну, а сам заключил мир. Серебро и меха, которые привезли твои послы, лишь залог, но не добыча. Наши люди не могут возвратиться в свои фьорды с пустыми руками!

Ярлы поддержали своего вождя:

— Стыдно викингам возвращаться без добычи… Даже дети будут смеяться над викингами… Обратного пути у нас нет…

А конунг продолжал:

— Если, княже, сам не хочешь идти дальше, отпусти нас одних. Мы сами возьмем достойную добычу!

И ярлы снова поддержали его:

— Возьмем… Не впервой викингам на немногих кораблях брать мечом обширные страны и богатые города…

Князь Игорь задумался. Ссориться с варягами опасно, их немало в войске, да и молва о том, что он, киевский князь, нарушает свое обещание вознаградить воинов греческой добычей, может сильно повредить в будущем. Кто ему поверит, если снова придется нанимать войско? Но и отпускать Хельгу с его волками-ярлами в греческую землю нельзя. Император обвинит Русь в вероломстве и откажется от мира. Но как уговорить варягов? Им-то ведь все равно, в мире или в войне останется Русь!..

Игорь вопросительно посмотрел на Свенельда, от которого привык выслушивать разумные советы. А Свенельд будто только ждал этого, приблизился к князю, горячо зашептал в ухо:

— Добычу можно искать не только в Царьграде. На Хвалынском море [12] Каспийское море. тоже есть богатые города. Отошли туда варягов. Если надобно, я сам с ними пойду. Тогда Хельгу поверит в наше чистосердечие…

Князь Игорь сразу оценил мудрость воеводы. Варяжские наемные дружины нельзя держать в бездействии, иначе они, как саранча, пожрут нивы своего нанимателя. А до Хвалынского моря далеко, путь туда опасен из-за хазар и других воинственных народов. Долгим будет поход конунга Хельгу. А может, и безвозвратным…

Благодарно кивнув Свенельду, князь Игорь обратился к варяжскому конунгу — сердито, будто бы даже с обидой на его горячность и несправедливые упреки:

— Напрасно ты подумал, конунг, что ваши мечи будут ржаветь в ножнах. Пойдешь с судовой ратью на Хвалынское море. Дам тебе ладьи, и припасы, и оружие и воев отпущу, кто пожелает идти с тобой. С греческим же царем у меня мир нерушим!

Конунг Хельгу пошептался со своими ярлами и согласился. Но поставил два условия. Пусть-де Игорь договорится с греками, чтобы те беспрепятственно пропустили его войско через Босфор Киммерийский. И еще пусть с ним вместе будет в походе кто-нибудь из знатных княжеских мужей, чтобы все видели: не от себя воюет конунг, но от князя Игоря.

Игорь указал рукой на Свенельда:

— Он пойдет. Отрываю от сердца своего.

Хельгу поклонился, удовлетворенный…

Через несколько дней ладьи Хельгу и Свенельда покинули дунайское устье. К варягам присоединилось немало дружинников и воев, решивших искать счастья и добычи в дальних краях. Греческие послы не только пообещали пропустить ладьи через море, но и разрешили заходить по пути в порты Таврики [13] Крымский полуостров. за водой и съестными припасами.

Когда ладьи скрылись за горизонтом, Игорь вздохнул с облегчением. Разве мог тогда князь знать, что в Хвалынском походе завяжется первый узелок древлянской трагедии, погубившей его?

А пока на смену военным заботам пришли заботы мирные, посольские, требовавшие не стремительности и безрассудной храбрости, но мудрого терпения и предусмотрительности. Война венчается добрым миром, а недобрый мир порождает новую войну. Но новой войны не хотели ни русские, ни греки и потому единодушно приступили к строению мира.

В Киев без обычной пышности приехало немногочисленное греческое посольство — обговорить предварительные условия мира. Посольство возглавлял патриции Феофан, три года назад погубивший своими огненными триерами русский флот у Босфора. Феофан был живым напоминанием об опасностях, которые подстерегают руссов в случае нового похода. Намек императора Романа был понятен: Византия не боится войны, хоть и стремится к миру. Но и Русь тоже но хотела воевать. С кем было воевать, если лучшая часть войска уплыла на Хвалыяское море, а вой разошлись по своим землям?

К тому же греческие послы не требовали ничего обидного и невозможного. Патриций Феофан был согласен подтвердить прежний, еще со времени Олега Вещего, торговый договор, только просил, чтобы руссы не воевали херсонскую сторону и ее города, не мешали херсонцам ловить рыбу в устье Днепра, но сами бы защищали их от возможных набегов печенегов, черных болгар и хазар. Доверенные мужи князя Игоря тоже не упорствовали. Переговоры шли успешно.

Перед отъездом греческие послы изъявили желание, чтобы князь Игорь самолично подтвердил хартию о мире, В посольской горнице киевского дворца по этому случаю собрались немногие избранные люди: сам Игорь, княгиня Ольга, бояре, которые должны поехать вместе с послами в Царьград. От князя Игоря был назначен послом боярин Ивор, от княгини Ольги — Искусеви, от княжича Святослава — Вуефаст. И от других князей и княгинь русских тоже были послы: Слуда, Улеб, Канпцар.

Имена эти навечно сохранила русская летопись…

Кормилец [14] Кормилец — дядька, воспитатель малолетнего князя. Асмуд вынес на руках княжича Святослава.

Малолетний княжич был в полном княжеском одеянии: в багряном плаще-корзно, в круглой шапке с опушкой из горностая, в красных сафьяновых сапожках; на шее мальчика тускло поблескивала золотая цепь — знак высшего достоинства, к наборному серебряному поясу подвешен прямой меч. Все было точно таким же, как у самого князя Игоря, но крошечным, будто игрушечным, — княжичу Святославу пошел лишь третий год…

Греческие послы многозначительно переглянулись. Им ли, познавшим кровавые интриги императорского двора, было не знать, что законный и притом единственный наследник означает устойчивость государственного порядка? Принимая послов вместе с сыном и намеренно обрядив мальчика в полное княжеское одеяние, Игорь явно подчеркивал, что ему есть кому передать власть, что на Гуси не предвидится губительной внутренней смуты…