Мария Фагиаш - Сестры-близнецы, или Суд чести

— Ты достойна обожания. — Он поцеловал ее в глаза и в губы. — Я люблю тебя. Да и кто бы тебя не полюбил? Как ты прекрасна! И так молода, так молода. — Он замолчал, и улыбка исчезла с его лица. — Я люблю тебя, но прошу тебя, не забывай: мне не девятнадцать лет, как тебе.

— Почти двадцать.

— И не двадцать тоже. Мне бы хотелось, чтобы мне было двадцать. Если бы я тебя встретил, когда мне было двадцать, я был бы, наверное, другим человеком. Но когда мне было двадцать, тебе было всего пять лет. Человек подвержен многим соблазнам, некоторые становятся их жертвами… и я сам прошел через многое. Но я бы хотел начать все сначала. С тобой. Это не будет легко — жить со мной. Супружество будет для нас обоих — нечто совсем новое, в чем у нас нет никакого опыта, но есть одна большая разница. Ты выросла с мыслью, что рано или поздно выйдешь замуж, и ты к этому подготовлена. Я же нет. Мысль о женитьбе была для меня долгое время чуждой. Поэтому привыкание к совместной жизни будет для меня гораздо тяжелее, чем для тебя. Ты должна будешь об этом помнить, если выйдешь за меня замуж.

Алекса воспринимала как предупреждение скорее не его слова, а тон, которым они были произнесены. Уяснила она лишь то, что в их супружестве возможны какие-то препятствия, которые необходимо будет преодолеть, чтобы их брак был счастливым. Еще мгновение назад она как будто парила в облаках, теперь же снова опустилась на землю.

— Так это у тебя серьезно с женитьбой? — спросила она.

Он нежно и любовно взял ее лицо обеими руками.

— Да, конечно же. Но я бы не хотел, чтобы ты делала этот шаг вслепую. Семейная жизнь это… как бы тебе сказать… Посмотри на погоду — сегодня она чудесная. Но целую неделю шли дожди. Возможно, завтра снова пойдет дождь. И тем не менее не нужно падать духом. Сколько бы ни длился дождь, когда-то снова выглянет солнце. Все, что нам нужно, — это терпение.

Помолвка была скромно отпразднована в прибрежном ресторане, который был заказан генералом. Ганс Гюнтер пробыл с ними еще две недели. Помолвленные купались в море, совершали длинные прогулки и, если старшие оставляли их одних, обнимались и целовались.

Алекса подробно написала Беате о своей помолвке и о том, как сильно она сожалеет, что не смогла присутствовать на ее свадьбе. Беата ответила, что она желает сестре счастья и надеется на их скорую встречу. Затем приходили открытки, которые отправляла Беата из их свадебного путешествия в Италию. Беата тоже отметила, насколько это удивительно, что судьба в одно и то же время послала им суженых.

Николас и Беата еще не вернулись из свадебного путешествия, когда Алекса Рети и барон Ганс Гюнтер фон Годенхаузен, капитан лейб-гвардии полка его величества кайзера, заключили святой супружеский союз в гарнизонной кирхе Потсдама.

Алекса ожидала первую брачную ночь с некоторым нетерпением, но и с долей страха. Она не совсем ясно представляла, что ее ждет. Все, что она знала о взаимоотношениях между мужчинами и женщинами, она почерпнула из рассказов одноклассницы, утверждавшей, что знает об этом буквально все. Это была девица с восковым лицом, вечно влажными руками и оттопыренными ушами, которой просто доставляло удовольствие пугать подруг подробностями из медицинских справочников своего отца.

За день до свадьбы у Алексы было желание поговорить об этом с теткой, но при мысли о Розе и генерале ей стало противно и она передумала. Она как раз примеряла свой новый костюм для свадебного путешествия, когда снаружи к окну прилетели два голубя и после долгого любовного воркования совокупились. Алекса смотрела на них с восхищением. Акт длился буквально секунды. Взъерошенная голубка отряхнулась, как будто желая сбросить все нечистое этой короткой встречи. Голубь улетел и присоединился к стае, важно разгуливающей по двору.

— Ты еще не готова, — закричала тетка, буквально влетев в комнату. — Что ты тут копаешься? Ганс Гюнтер уже теряет терпение. Он опасается, что вы не успеете на поезд. — Тетка упала в кресло. — Ну и денек! — застонала она, обмахиваясь веером. — К счастью, все прошло гладко. Я наконец вздохнула с облегчением. С самого возвращения из Нордерни я глаз не сомкнула, ужасно боялась, что что-то может случиться.

— Что может случиться?

— Поторопись, — сказала тетка, делая вид, что не слышала вопроса.

Алексе не следовало бояться первой брачной ночи. В спальном вагоне Ганс Гюнтер подождал в коридоре, пока она раздевалась, а затем в темноте тоже разделся и лег на верхнюю полку. Сама брачная ночь состоялась после продолжительного ужина и второй бутылки «Вдовы Клико» в номере отеля, который они сняли в Баден-Бадене. Когда она позднее думала о первом любовном акте, то вспоминала о парочке голубей за окном.

У нее слишком кружилась голова и от шампанского и от ласки мужа, чтобы ясно представлять, что с ней происходит. Он выключил свет и молча лег рядом. Лаская жену, он положил ее руку к себе вниз. Алексу удивило, что этот орган жил как бы собственной жизнью, так как тут же отреагировал на ее прикосновение. Она хотела что-то спросить у мужа, но он прижал пальцы к ее губам.

— Тихо, — прошептал он. — Пожалуйста, ни слова. Все будет хорошо. Только ничего не говори.

Он подложил под нее подушечку и раздвинул ей ноги.

Сейчас все произойдет, подумала она и сжалась в испуге. Она чувствовала, что он нервно пытается что-то сделать, дрожа всем телом.

— Ну помоги же мне! — Его голос звучал резко и сердито. — Или мы оставим это и будем спать.

Испуганная и обиженная, она послушно расслабилась. Неожиданно сильная боль, казалось, пронзила все ее тело. Алекса вскрикнула. Боль продолжалась какое-то время, как долго, позднее она не могла припомнить. Ганс Гюнтер наконец резко отстранился от нее. Она почувствовала между ног какую-то влажную теплоту.

— У меня течет кровь, — рыдая закричала она, с ужасом вспомнив кошмарные рассказы своей одноклассницы. Он бросил ей полотенце и включил свет. Алекса привела себя в порядок.

— Тебе следует пойти сразу же в туалет. Я не хочу, чтобы ты в первую же ночь забеременела.

Алекса все еще лежала без сна, когда сквозь щели в жалюзях забрезжил рассвет. Голова кружилась, боль во всем теле время от времени давала о себе знать. Лежа неподвижно, стараясь не задеть крепкое тело, которое, расслабившись, лежало рядом, она спрашивала себя, было ли это именно то, что обычно происходит в первую брачную ночь. С момента, как они вошли в номер, Ганс Гюнтер, по-видимому, механически следовал какому-то ритуалу, который не имел ничего общего с тем, что было между ними до этого. Она чувствовала, что ее использовали, как какой-то предмет, которому придана инструкция по применению, и ей нужно неукоснительно следовать. Перед свадьбой Алекса надеялась, что та необъяснимая странная отчужденность, которая время от времени разделяла их, словно стена, в интимной атмосфере совместной спальни будет постепенно исчезать, но вынуждена была разочароваться.