Мария Фагиаш - Сестры-близнецы, или Суд чести

Николас ненавидел себя за это лицемерие.

Он проводил сейчас почти все ночи у Алексы. Раньше он страдал, что не может завладеть полностью ее телом и душой, а сейчас она отдавалась ему с такой страстью, которая убеждала его, что их связывает не только наслаждение, но и любовь.

В посольстве заметили, что теперь Каради принимал приглашения только тогда, когда этого нельзя было избежать, и что он полностью отошел от жизни в обществе. Но виной этому была не одна только Алекса. Два года жизни в Берлине на многое открыли ему глаза. У него была возможность рассмотреть вблизи прусское военное государство, и то, что он увидел, встревожило его. Он, который был дружен с князем Ойленбургом, был свидетелем того, как этого бывшего задушевного друга кайзера предвзятые судьи превращали в морально прокаженного. По таким откровениям у Каради складываюсь вызывающее ужас представление о морали, царящей в стране-союзнике, от которой зависело будущее его собственной страны. Он прежде никогда не чувствовал за собой каких-то обязательств, а теперь у него появилось чувство ответственности за то, в каком состоянии его поколение передаст этот мир следующему поколению.

Алекса выглядела день ото дня спокойней. И квартира, и ее маленькое хозяйство доставляли ей радость. Когда однажды Николас пришел из посольства немного раньше, он застал ее за примеркой костюма, который показался ему удивительно знакомым; он спросил портниху, откуда она взяла этот фасон. Не успела Алекса вмешаться, как портниха поведала, что образцом служила фотография, которую ей дала госпожа. Она достала фото, и он узнал один из снимков Беаты, сделанных во время свадебного путешествия.

— Скажи, ради всего святого, почему тебе пришло в голову сшить именно такой костюм? — спросил он, когда они остались одни.

— Потому что именно он мне нравится, — сказала она.

— Меня не покидает чувство в последнее время, что ты изменила прическу и причесываешься, как Беата.

Ее реакция удивила его: она побледнела, в глазах стояли слезы.

— Неужели ты не понимаешь? Мне что, нужно объяснить?

— Вообще-то ты меня однажды оставила, потому что я во сне произнес имя Беаты.

Алексу сильно задело, что он напомнил об этом. Он обнял ее.

— Но сейчас я люблю именно тебя, и прошлое не имеет к этому никакого отношения. Теперь ты — моя жизнь, моя любовь…

Она робко спросила:

— Значит, ты не хочешь, чтобы я носила этот костюм?

Он удивленно посмотрел на нее.

— Какой костюм?

— Который я примеряла.

— Носи, пожалуйста, если он тебе нравится. — Но через мгновение передумал. — Нет, честно говоря, мне не понравится, если ты будешь его носить. Я слишком нормальный человек, чтобы находить удовольствие в таких играх фантазии.

Она, на секунду задумавшись о чем-то, посмотрела на него.

— Да, ты очень даже нормальный человек. — Это прозвучало так, как если бы она сделала приятное для себя открытие. — Я постараюсь стать такой же, как ты, — нормальной и доброй.

— Пожалуйста, будь сама собой.

Она задумчиво смотрела на Шпрее. Какой-то буксир тащил баржу с углем против течения, на палубе у него с лаем бегала маленькая черная собака. Прогулочный пароход обогнал их.

Когда однажды Мария доложила ей, что какой-то обер-лейтенант хочет поговорить с ней, Алексе не нужно было спрашивать его имя; она только на мгновение задумалась, не отправить ли его. Но тут же поняла, что теперь от Ранке ей не спрятаться. Если он пришел сейчас, он придет и снова, возможно, в неподходящее время.

— Предложите ему присесть, я сейчас приду.

Ранке стоял у окна, разглядывая Шпрее. Услышав, что она вошла, он резко повернулся. Его оцепеневший взгляд блеклых глаз со стеклянной оболочкой пробудил самые плохие предчувствия.

— Ты уехала из Алленштайна, не сказав ни единого слова, за шесть недель я не получил от тебя ни одного письма, даже почтовой открытки. — Он выпалил это хриплым голосом, обиженным и возмущенным тоном. — Ты разве не понимаешь, что сводишь меня с ума?

— Мы же с тобой договаривались какое-то время не переписываться, — устало промолвила она. — Но ты слова своего не сдержал.

— Мы вообще об этом не договаривались, и, между прочим, шесть недель это не какое-то время. И все это было до того, как арестовали Дмовски.

— Но он же не преступник.

Ранке откинул назад голову и глухо рассмеялся.

— Это что, шутка? Его приговорят, тут не о чем говорить. — Он схватил ее за плечо. — Ты спряталась от меня, спряталась умышленно. Целую неделю я потратил, чтобы найти тебя.

Алексе стало ясно, что надо менять тактику. Если она даст понять, что боится его, то подыграет ему. Она решила перейти в нападение.

— Конечно я от тебя спряталась, и причем для твоего же блага, потому что ты идиот. Мы с тобой договорились, что не будем видеться, пока есть опасность, а ты, ты притащился уже на утро после убийства в дом, как тот убийца, которого тянет на место преступления. Конечно я спряталась от тебя, но только потому, что не хочу, чтобы ты погубил свою жизнь и мою тоже.

В его глазах сверкнул торжествующий огонек.

— Ты лжешь!

— Я боялась! Я не хочу, чтобы мне из-за тебя отрубили голову.

— Из-за меня? Погоди-ка. Не делай вид, как будто ты здесь ни при чем. Я не имел ничего против Годенхаузена, кроме того что он был женат на тебе. Не я хотел, чтобы он умер, а ты. Ты говорила, что он не дает тебе развода и его нужно убить. — Внезапно, без всякого перехода он разрыдался. — Я люблю тебя! Я сделал это ради тебя и сделал бы это снова!

— Не кричи, ради бога! — Алекса с опаской пошла к двери и выглянула. Мария не подслушивала, и Алекса, слегка успокоившись, вернулась. — Когда ты приехал в Берлин?

— В прошлый четверг. Я попросил отпуск, якобы навестить мою больную мать.

— Она действительно больна?

— Нет, она даже не знает, что я здесь. У меня отпуск всего на одну неделю, а целых пять дней я потратил, чтобы тебя найти.

Значит, еще два дня, подумала она. Я должна поддерживать в нем хорошее настроение и не допустить, чтобы он узнал о Николасе.

— Как же ты меня нашел?

— Сначала я отправился к фрау фон Цедлитц. Она вообще не хотела меня принимать. Но я был настойчив и узнал наконец от нее, что ты в Высоких горах. Название отеля она не знала, и я отправился ближайшим поездом в Вармбрунн. В списке приезжих я твоего имени не нашел, потом прошел все отели и наконец узнал в полиции, что ты в Вармбрунне не регистрировалась. Тогда я вернулся в Берлин, и твоя тетка сказала мне, что тебя видели в «Кайзерхофе». У портье выведать ничего не удалось, но один паж узнал тебя по фотографии, которая была у меня. Тогда я нанял детектива разыскать тебя и дал ему фамилии всех твоих знакомых, в том числе и твоего бывшего зятя, графа Каради. Его-то сегодня и проводил детектив до этой квартиры. Он пробыл здесь два часа, а после того, как он ушел, ты гуляла по берегу реки.