Душан Гамшик - Бомба для Гейдриха

«Первым шагом на пути к конечной цели является переселение евреев из деревень и сосредоточение их в больших городах». И дальше: «Еврейские общины, насчитывающие менее пятисот человек, надо распустить и выслать в ближайшие города, которые станут центром их сосредоточения».

Это был зародыш планов гетто, пересадочных станций, откуда уж вела только одна дорога — к смерти.

Вот что рассказывал об этом Адольф Эйхман — разумеется, не перед иерусалимским судом, а еще в тиши и покое своего аргентинского убежища, где он жил под именем Клеменса, и в отличном настроении беседовал с близкими ему гитлеровцами Лангером и Сассеном.

Лангер. Когда вы впервые предложили устраивать гетто в буквальном смысле этого слова?

Эйхман. Началом был Терезин. Меня вызвал к себе Гейдрих, и я пообещал в присутствии статс-секретаря Франка, что протекторат Чехии и Моравии будет в течение нескольких недель очищен от евреев. Корреспонденты тогда много писали об этом в газетах, и Гейдрих был обеспокоен тем, что наделал шуму. Он сказал мне: «Эйхман, надо что-то предпринять, придумайте что-нибудь». Я пришел к нему не вполне подготовленным, ибо не был предупрежден, о чем будет идти речь. А ведь я должен был тогда что-то предложить своему высокому начальству. Ну я и предложил ему единственное, что сумел: «Обергруппенфюрер! Прошу вас предоставить в мое распоряжение какой-нибудь город побольше, с прилегающей к нему обширной свободной территорией. Соберем туда всех евреев из протектората и устроим подобие гетто». Гейдрих обратился к Франку: «Какой город лучше всего подошел бы для этого?» Франк ответил: «Терезин».

Эйхман, очевидно, вспомнил совещание, созванное Гейдрихом в Пражском Граде 10 сентября 1941 г., в котором приняли участие также и остальные главари — Бёме, Маурер, фон Грегори, Гюнтер и Вольфрам. Решение о Терезине было широко обсуждено со всех точек зрения и, видимо, вскоре после этого утверждено Гиммлером.

Может показаться, что Гейдрих вел себя слишком независимо, словно бы он никому не подчинялся и был единоличным вершителем судеб еврейского населения. Это не вполне верно, но в то же время и не так уж далеко от истины. Не следует забывать, что Гитлер после начала военных действий посвящал себя главным образом военным делам, которые поглощали у него большую часть времени и сил. Заниматься же внутренними делами, хотя он и не совсем выпустил их из рук, Гитлер поручил своей отборной гвардии — СС. В течение первых военных лет почти все решающие посты и должности в третьем рейхе были заняты эсэсовцами. В руках Генриха Гиммлера, как рейхсфюрера СС, была сосредоточена огромная власть, распространявшаяся на все области общественной жизни и управления. И Гейдрих для него безусловно представлял надежного эксперта и поверенного во всех вопросах имперской безопасности. А благодаря своему влиянию и исполнительному аппарату он вмешивался и в деятельность многих других ведомств. Гитлер доверил «окончательное решение еврейского вопроса» компетенции рейхсфюрера СС, а тот полагал, что это прежде всего дело службы внутренней безопасности империи. А тут самый компетентный эксперт, разумеется, Гейдрих!

Геринг пишет Гейдриху в июле 1941 г.:

«Поручаю Вам осуществить все организационные и технические подготовительные меры для окончательного решения еврейского вопроса в районах Европы, находящихся под германским влиянием. В мероприятиях, которые имеют отношение к компетенции других наших ведомств, необходимо привлечь таковые к участию в них. Поручаю Вам также как можно скорее представить план организационных и технических мероприятий, необходимых для окончательного решения еврейского вопроса в желательном для нас духе».

Еврейский вопрос не давал Гейдриху покоя. Он упорно занимался им, вынашивал идеи, проекты, предложения. Наряду с полицейскими акциями, целью которых было получение точных сведений о еврейском населении Германии и оккупированных земель, его изоляции и сосредоточении, Гейдрих увлекался еще и более грандиозными замыслами: например, разрабатывал план насильственного выселения евреев на Мадагаскар, в малообжитые просторы Востока или за Полярный круг, где они постепенно вымерли бы. Но одновременно он поручает некоторым своим подчиненным, таким, например, как опытный убийца Глобоцник, испробовать и отработать методику их массового истребления. Так возник первый лагерь — Треблинка, единственной целью и смыслом которого было уничтожение. Для умерщвления жертв здесь использовался — какая примитивность! — отработанный газ моторов, поступавший либо в импровизированные камеры, установленные на кузовах грузовых автомобилей, либо в низкие бревенчатые бараки. Гейдрих послал на практику к Глобоцнику Эйхмана, чтобы тот ознакомился со всей механикой этого дела и продумал, как его усовершенствовать и придать более широкий размах.

Основная идея была определена. Позже все фабрики смерти, среди которых Освенцим — крупнейшая, стали не чем иным, как воспроизведением этой первой экспериментальной станции убийств, с той только разницей, что они были более усовершенствованы и лучше технически оснащены.

Гейдрих изложил этот замысел на совещании, которое созвал 20 февраля 1942 г. в Берлине, на Ам Гроссен Ваннзее. Участвовали в нем только особо избранные, доверенные лица, представляющие те учреждения, которые должны были принять участие в «окончательном решении еврейского вопроса». Все должно было остаться в полной тайне, подробности об этом совещании стали известны лишь на Нюрнбергском процессе гитлеровских военных преступников.

Окончательное решение еврейского вопроса входит исключительно в компетенцию рейхсфюрера СС и шефа службы безопасности, то есть в компетенцию Гиммлера и Гейдриха.

Это во-первых. Во-вторых, переселенческую кампанию необходимо рассматривать только как временное решение... «Между тем рейхсфюрер СС запретил дальнейшее выселение евреев, учитывая обстановку, вызванную войной, а также возможности, которые появляются на Востоке... В рамках этого окончательного решения европейского еврейского вопроса принять во внимание эвакуацию около 11 миллионов европейских евреев. Евреи будут на Востоке работать на прокладке дорог и других объектов под соответствующим контролем крупными формированиями, раздельно, в соответствии с полом, причем бесспорно большая часть этих людей подвергнется естественному отбору».

Доклад Гейдриха не был пространным, он был скорее отрывочным и сжатым. И хотя среди его слушателей не было ни одного «невинного агнца», все с дрожью ощутили особое значение и смысл каждой его фразы. Они знали, что Гейдрих не бросает слов на ветер.