Душан Гамшик - Бомба для Гейдриха

Тюммель, например, выяснил и послал Моравцу в Лондон донесение о подробностях готовившейся в 1940 г. высадки гитлеровских войск в Англии. 4 сентября он даже сообщил тщательно сохранявшуюся в тайне дату этой будущей операции — 15 сентября, а также что при наступлении должно быть использовано 18 тысяч самолетов, «которые будут налетать волнами и пустят в ход слезоточивые и удушливые газы. Во время налета немцы должны попытаться высадиться с помощью всех видов морского флота, в том числе быстроходных катеров и подводных лодок». Англичане, получившие такие же сведения и из других источников, приняли энергичные оборонительные меры, которые не остались для Берлина тайной. Служба безопасности Гейдриха и контрразведка Канариса лихорадочно искали каналы, по которым шли шпионские сведения. Но тем не менее Тюммеля им удалось разоблачить и обезвредить только в начале 1942 г., хотя и до этого на него не раз падали подозрения [4] [4] В полной мере правда о причинах сотрудничества Тюммеля с иностранными разведками не известна, но, очевидно, тут сыграли роль не только деньги, но и какая-то старая обида, за которую Тюммель мстил. Методы его сотрудничества также не совсем ясны; Тюммель, по-видимому, объяснял перед гестапо свои связи с чешским Сопротивлением, которые не остались в тайне, задачами далеко идущих контрразведывательных операций. Трудно сказать, до какой степени он только симулировал деятельность, направленную против Сопротивления, а до какой степени вел ее всерьез. .

Можно себе представить, как сумел Бенеш, который вообще был мастером кулуарной политики, использовать информацию, предоставленную ему Моравцем. Как эффектно он вставлял в беседе с английским министром иностранных дел несколько слов, свидетельствовавших о его, Бенеша, осведомленности. Как он пускал среди непринужденной беседы в кругу влиятельных английских лордов один-другой пробные шары, чтобы произвести впечатление человека, блестяще ориентирующегося в политической обстановке. Так он постепенно укреплял свою пошатнувшуюся репутацию «признанного руководителя нации». В самом деле, что это за руководитель, если у него нет хорошо налаженной связи с родиной!

А монополия на связь была в руках Моравца. И позже, когда в Лондоне образовалось министерство национальной обороны эмигрантского правительства, а Моравец снова стал начальником разведывательного отдела, он сохранил эту монополию. В его руках сосредоточивались все нити, связи, через него проходили все депеши, телеграммы, донесения, радиограммы. Он мог кое-что утаить, кое-что подправить, приспособить. И все деятели чешской буржуазной эмиграции, стремившиеся получить вести с родины в большем объеме, чем публиковалось в газетах, должны были заискивать перед тем же Моравцем. А Моравец разрешал пользоваться этими преимуществами прежде всего Бенешу и его приближенным. Это обстоятельство сыграло далеко не последнюю роль в ходе борьбы буржуазных группировок за ведущее положение в западной эмиграции и способствовало тому, что в этой борьбе явственно одерживал победу Бенеш. В конце концов ему удалось объединить почти все течения и группы под своим руководством и добиться того, что все они волей-неволей признали его.

Все началось с того письма, которое Бенеш получил еще в Америке, когда числился не более чем бывшим президентом, частным лицом, политическим деятелем в отставке.

Было ли это проявлением бескорыстного благородства Моравца? Или результатом его легионерских масариковско-бенешевских убеждений и стремлением помочь «несправедливо оттесненному» представителю этой линии вернуться к руководству нацией в ее антигитлеровской борьбе за свободу?

Кто хочет, пусть верит этому. Может, и Моравец сам охотно бы в это поверил, если бы это было ему выгодно. Такой самообман очень соблазнителен. Но в минуту трезвых, хладнокровных размышлений ему не могло не быть ясно, что он — лишь продолжение «чужой руки» — британской секретной службы, и служит он прежде всего ее интересам. Для деятельности британской секретной службы вообще характерен метод «чужой руки», выработанный на основе долголетнего опыта управления обширной колониальной империей.

Антигитлеровская борьба европейских народов была благодатной почвой для применения этого традиционного метода. Интеллидженс сервис сама работала против нацистской Германии очень мало, она просто не была достаточно ориентирована, подготовлена к этому. Тем энергичнее она старалась использовать силы движения Сопротивления в Норвегии и Голландии, Польше и Бельгии, Дании и Чехословакии. Ориентация Моравца на Бенеша также была результатом британских попыток как можно эффективнее использовать чешские организации Сопротивления, стремившиеся к антифашистской борьбе. Англичане проникали в эти организации, чтобы влиять на них и подчинять своим интересам и целям. Моравец — малоизвестный офицер секретной службы, которому отнюдь не было чуждо стремление к установлению в освобожденной республике правого режима, военной диктатуры, был удобным орудием. А политической вывеской служил Бенеш: за ним шло большинство чешских буржуазных политиков, его признавала объединяющим элементом офицерская организация на родине, несмотря на то, что верхушка ее критиковала Бенеша справа, а рядовые члены постепенно отходили от него влево, ему верили многие честные чешские патриоты из классово противоположного политического лагеря.

Мы еще увидим, куда приведет и какие результаты даст испытанный английский метод «работы чужими руками».

...А как же те двое?

Кубиш и Габчик еще не знакомы. Но скоро они заметят друг друга среди тысяч других парней их возраста, которые, будучи объединены общим стремлением сражаться, выбрались за пределы оккупированной родины.

Намаялись они изрядно. Одни стали кочегарами на судах, другие носильщиками, третьи портовыми чернорабочими, иных приютили добросердечные женщины. Трудно справиться с разочарованием: чехословацкой заграничной армии пока не существует. Ее нет, она не может быть создана, для этого, видите ли, нет законных оснований. А для оккупации Чехословакии были законные основания? Единственное, что могут предложить этим парням эмигранты во главе с Осуским, это вступить во французский иностранный легион с великодушной оговоркой, что им не придется отслуживать весь пятилетний срок в случае, если будет создана чехословацкая заграничная армия.

У большинства из этих людей нет выбора, если они хотят хоть как-нибудь просуществовать. На худой конец, утешают они себя, ведь и французский иностранный легион будет брошен в бой против гитлеровской Германии. Но некоторые из них попали там под командование немецких ландскнехтов, которые давали волю кулакам да еще насмехались над ними, мол, не лучше ли им было бы сидеть дома, держаться за маменькины юбки. И в самом деле, не лучше ли?