Маргарет Барнс - Елизавета Йоркская: Роза Тюдоров

— И, во всяком случае, он не убийца! — добавила Кэтрин.

— Даже если Ричард действительно убийца, он не отдаст и пяди английской земли! — в который уже раз подтвердил Букингем. Но епископ продолжал заливаться соловьем, и вскоре его речи вновь настолько увлекли Букингема, что он склонился над картой и напрочь забыл о зловещей улыбке Ричарда.

К счастью, Дорсет вернулся, и объединенными усилиями они с Кортни из Девоншира смогут взять западные провинции, — прикинул Букингем, и в его голосе зазвучали прежние властные ноты. — В Уилтшире можно рассчитывать на поддержку епископа Солсбери, поскольку он все-таки Вудвилль, А еще нам может пригодиться человек по имен Брей, который служил у графини Ричмонд, когда она была замужем за моим дядей.

— Сэр Реджиналд Брей все еще у нее и согласен с нашими планами, — заверил епископ.

— Тогда нужно будет послать его поднимать народ в Кенте.

— И мы непременно должны сообщить вдовствующей королеве и принцессе приятную новость о то, что ваша светлость с нами, — произнес Мортон, допивая вино.

— А доктор Льюис снова станет нашей связующей ниточкой, — объявила Кэтрин. — Видите, Генрих, насколько просто прорвать мрак заточения.

— Теперь я понимаю, как благоразумно посту пил король, приставив туда стражу, хотя многие считают, что это некрасиво, — не удержался от иронии Букингем.

Итак, к Вудвилль снова приехал ее доверенный врач, и в результате его визита ее здоровье резко улучшилось. Уже вполне оформившиеся нити конспирации, похоже, вернули ее к жизни.

— Когда приходит доктор Льюис, нас отправляют играть в другую комнату, — жаловались ее маленькие дочки, которым надоедало сидеть взаперти.

Однако их старшая сестра, которой они ужасно завидовали, пользовалась особым доверием доктора. Со смешанными чувствами она выслушала гостя. Ее радовало, что планы так тщательно разработаны, и сердце билось при мысли о том, какую важную роль ей отвели. Но ее хорошенькое личико было непроницаемо, как маска.

— Это очень мило со стороны графини Ричмонд, моего родственника Букингема и епископа — принять такое решение, — сказала она, чувствуя себя пешкой на огромной шахматной доске под названием Англия, пешкой, которую настойчиво толкают вперед энергичные руки двух немолодых женщин. И она согласилась принять участие в их игре, движимая состраданием к судьбе своих братьев, которая взывала к отмщению. Возможно, то же обстоятельство, хотя и в меньшей степени, послужило причиной окончательного решения ее дяди Букингема. Однако жажда мести постепенно начала стихать и коченеть, как закоченели их маленькие мертвые тела, — братьев все равно не вернешь. Но чего она по-настоящему хотела — это выбраться из душной темницы, куда новости доходят в последнюю очередь и в искаженном виде, получить возможность свободно общаться с людьми и задавать вопросы, обыскать Тауэр и самой выяснить, что же произошло в действительности.

Желая вырваться на свободу, Елизавета даже согласилась на рискованный план, по которому ее должны были выкрасть из Вестминстера и доставить к родственникам в Брекнок; но слуги короля Ричарда оказались сообразительнее, чем она думала, и в ту ночь Несфилд распорядился удвоить охрану. Глядя вниз на неподвижные фигуры стражников, стоявших во дворе крепости, Елизавета Йоркская в глубине души почувствовала к ним благодарность. Пожалуй, она была той единственной женщиной, которой совсем не хотелось выходить замуж за Генриха Ланкастера.

Однако Мортон, епископ Илийский, оказался прав, по достоинству оценив незаурядную натуру Генриха: как только к нему за границу переслали списки с названиями мест и именами повстанцев, он настолько решительно и быстро приступил к делу, что на ответные шаги у короля Англии осталась лишь неделя. Ричард ни словом не обмолвился о потрясении, которое испытал, узнав, что его друг готовит против него мятеж и что Генрих Ланкастер вот-вот высадится на берег. И за ту неделю, которая оставалась у него в запасе, он не потратил даром ни одной минуты.

Еще во времена правления его брата была разработана тема курьерского сообщения, когда через каждые двадцать миль меняли лошадей, и сейчас оказалось, что она и вправду очень эффективна, поскольку его приказы вовремя доставлялись в самые отдаленные концы страны и ему постоянно поступали сообщения о перемещениях неприятельских войск. Как обычно, он обратился за помощью к верным йоркширцам и всех, кто способен воевать, призвал в Лондон. Король облачился в поношенные доспехи, спешно выступил в поход, стремительно, как умел только один он, продвинулся вперед и застал врагов врасплох, водрузив свой штандарт в Нотингеме, в самом центре Англии.

— Там-то мы и окружим его! — рассмеялс Дорсет.

Но Дорсет был из тех, кому до сих пор все в жизни давалось легко, поэтому он часто беззаботно смеялся.

Однако на сближение с противником пошел не он, а Букингем. Точно рассчитав время, когда Генрих Тюдор должен был высадиться на берег, он в т октябрьскую неделю привел из Уэльса мощную армию, которой вроде бы ничего не стоило одержать победу. Но Ричард, подгадав момент, послал двух преданных рыцарей разрушить все мосты, ведущие через реку Сиверн, и тут к нему пришел на помощь всемогущий Бог, наслав на эти места ливневые дожди. На Уэльс обрушились потоки воды, и ни люди, ни лошади не могли противостоять им, а крестьяне, чьи дома смыло бурное течение, увидели в этом кару Господню за предательство.

«Наводнение Букингема» — так окрестили они это стихийное бедствие, и даже среди самых стойких приверженцев герцога суеверный страх взял верх, и они бросили оружие.

Ланкастер несся вперед на быстроходных кораблях, которые милостиво одолжил ему король Франции Людовик XI; но неудержимый поток отбросил его обратно в Бретань, несмотря на проявленные его людьми нечеловеческие усилия пристать к берегу в закрытой бухте Лалуорт. Остатки повстанческих войск были разгромлены, и солдаты Ричарда с эмблемой Белого кабана окружили всех оставшихся в живых. Дорсет и Мортон принадлежали к той породе людей, которым всегда удается улизнуть, а солдат Ричард решил помиловать: они ведь лишь исполняли приказ. Но на Генриха Стеффорда, герцога Букингема, помилование не распространялось, и его казнили на рыночной площади в Солсбери. Букингема, в надежде на вознаграждение, выдал его старый слуга, с которым они вместе прятались после разгрома.

— Почему ты не захотел увидеться с ним перед казнью? — спросила королева Анна, заметив, что, несмотря на победу, Ричард выглядел довольно мрачно. — Может быть, потому, что твое сердце могло дрогнуть и ты бы простил его?

— Он бы не захотел этого. Никто из Стеффордов не станет цепляться за жизнь, — ответил Ричард.