Александр Кравчук - Галерея римских императоров. Доминат

Первый из них вскоре покинул Милан, получив известие о вторжении в Европу войск правителя Востока Максима Дазы. Война между этими императорами завершилась — как нам уже известно из предыдущей главы — крупным сражением на Campus Ergenus , где нападавший был разбит. Побежденный Максим бежал в глубь Малой Азии, а спустя четыре месяца умер от тяжелой болезни.

Эту славную победу Лициний смог одержать, переманив на свою сторону христиан, весьма многочисленных в войсках Максима. Во время молитвы перед боем Лициний сделал жест, однозначно понятый адептами новой веры в армии противника. Воины-христиане не видели причин проливать свою кровь ради укрепления власти цезаря, преследовавшего их религию. А когда столь многие отказались драться, другие последовали за ними. Максима оставила даже его личная гвардия. И не было тут никакого чуда, а было банальнейшее предательство, правда, мотивированное религиозными взглядами. Вот еще один пример того, как несправедлива бывает история: битва у Мульвиева моста, где религиозный фактор не играл никакой существенной роли, стала легендарной и вошла в учебники как пример победы новой веры над старой, а сражение на полях под Адриануполи, где этот фактор решил дело, было попросту забыто даже самими христианами. Почему же так случилось? Ответ прост: спустя несколько лет Лициний был побежден Константином и погиб по его приказу, поэтому никто не смел прославлять деяний поверженного.

Когда анализируешь такие факты, приходишь к выводу, что историю человечества не мешало бы хорошенько исследовать и переписать заново, отбросив наслоения поверхностных, а зачастую совершенно лишенных основания или прямо-таки ложных оценок и мнений, которые громоздятся вокруг многих исторических событий и личностей, бездумно повторяемые на протяжении целых столетий.

Впрочем, Лициний, так же как и Константин, никак однозначно не выказывал себя сторонником христианства. Молитва, которую перед битвой совершало его войско, обращена была, правда, к некоему священному высшему и всемогущему божеству, но в весьма общих выражениях и без имен. Ее и впрямь составили в духе возвышенной толерантности по отношению к чувствам воинов разных вероисповеданий. Таковы были и формулировки цитированного выше Миланского циркуляра, провозглашавшего веротерпимость. Его копии появились 13 июня 313 г. на стенах Никомедии, куда Лициний прибыл в погоне за Максимом Дазой.

Начало второго десятилетия века отмечено крахом системы тетрархии. В этот период смерть каждый год уносила одного из цезарей: в 311 г. — Галерия, в 312 г. — Максенция и, наконец, в 313 г. — Максима Дазу. Теперь в империи оставалось только два правителя: весь Восток принадлежал Лицинию, а Запад — Константину.

По всей видимости, уже в апреле 313 г., а значит, вскоре после миланского совещания с Лицинием, Константин выехал из Италии и направился в Галлию. Там он, в основном, пребывал в Трире, развив бурную законотворческую деятельность; но параллельно приходилось также отбиваться от франков на нижнем Рейне и заниматься яростными спорами, потрясавшими африканскую христианскую церковь.

В Африке дело дошло до серьезного раскола, который коренился еще во временах диоклетиановых и максимиановых гонений, когда многие священники сломались и отреклись от своей веры, а теперь блюстители строгости — ригористы требовали исключить их из общины, невзирая на степень их вины. А поскольку карфагенский епископ Цецилиан действовал в этом вопросе с разумной умеренностью, ригористы объявили, что один из посвящавших его в сан запятнал себя смертным грехом: выдал властям, якобы во время преследований, священные книги. А значит, Цецилиан — епископ незаконный, и выбрали своего, Майорина, а затем Доната, человека энергичного и весьма способного, который руководил движением лет 40, и по его имени оно и было названо — донатизм.

Споры и взаимные обвинения все усиливались. Обе стороны напрямую или косвенно обращались к императору, и тому пришлось заняться этим конфликтом, так как спокойствие в провинциях, столь важных с экономической и политической точек зрения, было необходимо.

Цезарь поддержал Цецилиана по подсказке своего советника по церковным делам, Гозия, епископа Кордубы (ныне — Кордова). Последний оказывал сильное влияние на формирование религиозных взглядов Константина. Гозий был противником ригористов и экстремистов, поскольку и сам немало от них натерпелся. Сначала для рассмотрения этого вопроса созвали комиссию епископов, которая заседала в Риме осенью 313 г., а летом 314 г. собрался синод епископов в Арелате (Арль). И здесь и там донатистов осудили, но раскол продолжался, преобразовавшись затем в отдельную церковь, которая просуществовала в Африке целые века вплоть до арабского нашествия. Ведь суть конфликта была глубже, нежели разница во мнениях по персональным или религиозным вопросам; в нем проявились социальные и этнические противоречия римской Африки. Среди донатистов преобладали, судя по всему, выходцы из низов и регионов, наименее затронутых романским влиянием, католики же более были связаны с имущими слоями и аппаратом власти. Константин, на этот раз и в самом деле полный благих намерений и совершенно искренне стремящийся сгладить споры, впервые столкнулся с ожесточением и непримиримостью религиозных фанатиков, глухих и к голосу разума, и к начальственному убеждению. Надо сказать, это были еще цветочки, по сравнению с тем, что и его самого, и многих других после него ожидало в будущем в связи с конфликтами внутри христианства.

По проблеме донатизма и императорского отношения к нему сохранилось много документов, поскольку христианские писатели посвятили африканской схизме много внимания. Но было бы неправильно полагать, что Константин только этим и занимался. Несомненно, он очень внимательно следил за всем, что касалось Лициния, поскольку тот как правитель богатейших восточных провинций мог в недалеком будущем стать очень опасным.

На съезде в Милане оба цезаря поделили империю таким образом, что Италия считалась общим доменом, а все, что западнее, досталось Константину, а восточнее — Лицинию. Однако придерживаться этого принципа становилось все труднее по причине взаимной подозрительности. В итоге, при так и невыясненных до конца обстоятельствах, началась гражданская война. Согласно одним источникам, она имела место в 314 г., а по другим — только в 316-м. Скорее всего, было две войны. Первую начал, по всей видимости, Константин. Большая битва состоялась 8 октября в Паннонии, на землях нынешней Югославии, под городком Цибале ( Cibale ) между реками Саввой и Дунаем. После целого дня кровопролитного сражения Лициний вынужден был отступить, но позже он дал бой еще раз, уже на территории Фракии. И здесь Константин взял верх, но когда победитель двинулся к Византию, сообразил, что противник может напасть на него с флангов, поэтому вступил в переговоры. Был заключен мир, по которому в руках Константина остались все балканские, то есть иллирийские, провинции за исключением Фракии и Мезии.