Александр Кравчук - Троянская война. Мифы и история

Хотя войска ахейцев стояли под Троей уже десятый год, овладеть городом они не могли. Не мощные каменные стены делали неприступным город Приама, но мужество троянцев и их союзников, а главное — доблесть и бесстрашие Гектора, главного военачальника троянцев, сына царя Приама.

Ахейцы не имели почти никакой связи со своей родной землей, от которой их отделяло много дней пути по бурным морям. Долгие годы, пока шла война, они добывали продовольствие, сокровища и женщин, грабя близлежащие города, союзные с Троей, и острова у побережья Малой Азии. Более других буйствовал во время набегов молодой царь мирмидонян Ахилл. Страшные минуты пережила прекрасная Брисеида, взятая в плен Ахиллом в одном из захваченных городов. Пали в сражении три ее брата и муж.

Однако в шатре Ахилла Брисеида смирилась с судьбой и даже полюбила человека, убившего стольких дорогих ей людей. Бедную пленницу поддержал и утешил ближайший друг Ахилла Патрокл. Патрокл пробудил у нее надежду, обещал, что она станет женой Ахилла, что он отвезет ее на родину героя, во Фтию, и устроит там свадебный пир. Вот почему так горько рыдала Брисеида над телом убитого вскоре Патрокла:

У самого Патрокла тоже была пленница по имени Ифис, делившая с ним ложе. Ахилл подарил ее своему другу после того, как они захватили остров Скирос.

В результате одной из разбойничьих вылазок ахейцев пал город Хриса, где находился знаменитый и всеми почитаемый храм бога Аполлона. Ахейцы пощадили храм и сохранили жизнь престарелому жрецу Аполлона Хрису. Но дочь жреца, Хрисеиду, девушку необыкновенной красоты, увели в плен. Когда ахейцы делили добычу, она досталась самому царю Агамемнону, предводителю ахейских войск под Троей. Агамемнон очень дорожил Хрисеидой и хотел бы «черноокую деву» ввести в свой дом. Сравнивая новую возлюбленную со своей законной женой Клитемнестрой, он говорил, что юная Хрисеида милее ему, чем Клитемнестра, — «ее Хрисеида не хуже прелестью вида, приятством своим и умом, и делами!» [3] 3XXII, 114–115.

Но в лагерь ахейцев под Троей прибыл отец Хрисеиды. Он привез огромный выкуп и, с Аполлоновым красным венцом на золотом жезле — знаком того, что он является слугой Аполлона, — молил ахейцев, главным образом его слова были обращены к Агамемнону и его брату Менелаю, отдать ему дочь.

Так говорил старец Хрис, уверяя ахейцев, что этот поступок будет угоден самому сыну Зевса Аполлону.

Общим криком ахейцы изъявили согласие. Все — кроме самого царя Агамемнона. Ему одному «неугодно то было».

Агамемнон запретил Хрису появляться вблизи ахейских кораблей, пригрозив, что в противном случае ему не помогут ни жреческий жезл, ни Аполлонов венец. «А Хрисеиду я не отдам, — сказал он. — Девушка состарится в неволе, в Аргосе, вдали от дома и от тебя. Она будет ткать на станке или делить со мной ложе».

И старец испугался. Покорившись слову царя, он пошел вдоль берега вечно шумящего моря. Там, на берегу, Хрис обратился с мольбой к своему богу Аполлону: «Слезы мои отомсти аргивянам стрелами твоими!» [6] 6I, 43. Аполлон тут же спустился с вершины Олимпа, пышущий гневом, ночи подобный, неся лук и колчан. Остановившись вблизи лагеря ахейцев, бог выпустил стрелу, и его серебряный лук издал удивительный звон. Своими смертоносными стрелами бог-стреловержец поразил сначала мулов и бродячих псов, а затем и людей. Много пылало погребальных костров в стане ахейцев. И так продолжалось девять дней. «Девять дней на воинство божие стрелы летали» [7] 7I, 53. . На десятый день Ахилл собрал весь народ, и прорицатель Калхас поведал людям, чем раздражен Аполлон: бог разгневался из-за своего жреца Хриса, которого оскорбил Агамемнон, — «обесчестил его Агамемнон, дщери не выдал ему и моленье и выкуп отринул» [8] 8I, 94–95. . Агамемнону пришлось уступить. Он пообещал отдать Хрсеиду отцу.

Однако за Хрисеиду царь потребовал другой дар:

Ахилл пообещал удовлетворить пожелание царя, но лишь тогда, когда падет Троя. А сейчас вся добыча из захваченных городов уже разделена. Отнимать же у людей то, что им дано, не подобает.

Но речи Ахилла только разгневали Агамемнона. Царь пригрозил: если ему не принесут дар, который бы ему понравился и был достоинством равен Хрисеиде, он сам выберет то, что захочет, и возьмет силой — будь то дар Ахилла, либо Аякса, либо Одиссея!

Возмутившись корыстолюбием царя, Ахилл обрушился на него с гневной речью. «Ты, — сказал он ему, — царь, облеченный бесстыдством, коварный душою мздолюбец» [11] 11 I, 149. , кто тебе поверит, когда нужно будет отправляться в поход или вступать в бой с врагом? Я не за себя пришел сражаться и вовсе не из мести троянцам. Они передо мной ни в чем не виноваты. Никогда они не угоняли — моих быков или коней, никогда не топтали нивы во Фтие, ибо «беспредельные нас разделяют горы, покрытые лесом, и шумные волны морские» [12] 12 I, 156–157. . Нет, мы все — пришли воевать за тебя. Ты же ничего не ценишь, все презираешь. Ты угрожаешь, что отнимешь мою добычу. Но я — получил ее от ахейцев за ратные подвиги. Тягчайшее бремя войны всегда ложится на мои плечи, но при дележе добычи троя доля всегда богаче. А я, уставший от войны, не ропща возвращаюсь в стан с даром скромным, хотя и милым сердцу. Но сейчас я отправляюсь домой, во Фтию. Для меня лучше вернуться домой на быстрых кораблях, чем добывать здесь для тебя богатства! «Посрамленный тобою, я не намерен тебе умножать здесь добыч и сокровищ!» [13] 13I, 170–171.