Стефан Дичев - Путь к Софии

— Ну и хорошо, — ответил жене Слави. — В таких делах баб надо держать подальше... — оставшись с сыновьями, заметил он. — Да мы, кажется, обо всем переговорили. Может, не стоило и Женду выпроваживать, — добавил он с усмешкой. — Ну а теперь, Коста, свари-ка нам кофейку да расскажите мне, что слышно в городе. Говорят, наш Илия-эфенди нынче утром собирал чорбаджиев. Деньги, видите ли, от нас потребовались. На что опять? Конца краю этому нету...

— Я его нынче видел, — сказал Коста и присел на корточки перед очагом, чтобы раздуть жар. Коста был искусником в варке кофе, так же как и в других домашних делах.

— Посмотрим, чего они там еще надумали... Ты что, Климент, сказать что хочешь?

— Да, отец. Коста, иди и ты сюда, оставь свой кофе!

— А чего у тебя такое? Собираешься речь держать?

Климент остался серьезным.

— Мы с Андреа хотим рассказать вам кое-что важное.

Услышав свое имя, Андреа удивленно обернулся. Он стоял у кухонного окошка и, ни о чем не думая, смотрел во двор, слушал вполуха их разговор, полагая, что они все еще говорят об Илии-эфенди и чорбаджиях. Но, когда он встретился глазами с Климентом и почувствовал его затаенное волнение и решимость, его последние слова эхом отозвались в его памяти.

— Постой, сначала я расскажу тебе о подкреплениях.

— Которые прибудут с Сулейманом?

— Да, четыре пехотные дивизии. И при них сколько положено артиллерии. И еще конница.

— Не может быть! Да это ж силища! Целая армия!

Андреа пожал плечами.

— Слушай, когда я тебя встретил во дворе, ты ведь про это не знал?

— Потом узнал.

— Когда? Только что? Ты должен сказать мне, от кого ты узнаешь все...

— Я тебе не скажу.

— Андреа, это нешуточное дело! Может быть, кто-то обманывает тебя и мы все будем обмануты?

— Клянусь, эти сведения из самого надежного источника.

— Но назови его тогда... — настаивал Климент.

Андреа упорно избегал его взгляда. Лицо его красноречиво говорило: напрасно допытываешься! Но можно ли тогда ему верить? Именно упорство Андреа казалось почему-то Клименту самой верной гарантией. А разве не подтверждали эти сведения намеки консула Леге, Джани-бея и еще тех двух турецких военных, что приходили утром инспектировать лазарет? Так или иначе, Климент поверил Андреа. Но мысленно он продолжал искать, допытываться. «У кого? У кого же в самом деле он узнал? До таких сведений Андреа мог добраться только через какую-нибудь высокопоставленную особу. И он держит это имя в тайне! Значит, это женщина. Или, может быть, он пробрался в чей-то гарем? Чепуха! Наивные предположения. Эта женщина где-то здесь, рядом. Умная. Возможно, иностранка. Маргарет! — Эта догадка обожгла Климента — неужели его брат... — А чему я удивляюсь? Какова она, таков и он, нашли друг друга. Наверное, она узнает новости у своих друзей, а Андреа выпытывает их у нее. Да, да, это так. Через нашу заднюю калитку, через их заднюю калитку, прямо в пристройку. Может быть, ее уродина служанка открывает ему дверь... А разве исключено, что он имеет дело с этой страхолюдкой?.. — Но такое предположение показалось Клименту непристойным, оскорбительным не столько для его брата, сколько для него самого, для всей их семьи... Он тотчас отбросил его и вернулся к Маргарет Джексон. — Это она!» — возмущался поведением брата Климент.

Не отрывая глаз от Андреа, он сказал:

— Тебе удалось узнать, когда они прибывают?

— До конца декабря будут здесь.

— До конца декабря, — повторил Климент, а сам думал, сумеют ли русские пополнить свои запасы продовольствия до конца декабря.

— А откуда они прибудут? Ты знаешь? — спросил Коста.

— Их перебросят с Русенского фронта. Через Варну. Там будут и новые части. Их должны перегруппировать в Константинополе, а оттуда по железной дороге доставить сюда...

— Это вы о чем?.. Какое вам дело до всего этого? — встревоженно спросил старик. — Эй, слушайте! Мы ведь говорили совсем о другом... Ох, чует мое сердце, тут не без Андреа...

Андреа усмехнулся: уж известно, он всегда как бельмо на глазу.

— Сердце тебя не обманывает, отец, — сказал Климент. — Но эти сведения в самом деле очень важные! Я думаю, даже исключительно важные для наших освободителей! Ты помнишь того человека, который как-то приходил к нам, Дяко? Он был оттуда!

— Тот поздний гость? А чего он хотел от вас? — дрожащими губами промолвил побледневший отец.

— Мы дали ему сведения о турецком тыле.

— Сведения о турецком тыле?.. Да вы что, оба разума лишились? — крикнул Слави. — Хотите, чтоб вас повесили? Андреа, это ты его привел!..

— Чего тут зря говорить! — возбужденно прервал его Андреа. — Отец, дело такое: завтра я ухожу к русским!

Старик опешил; он склонил поседевшую голову и посмотрел на сына недоверчивым, холодным взглядом.

— Ты что, выпил? — спросил он тихо.

Андреа сунул руку в карман, достал подорожную и показал ему.

Старик пошатнулся, схватился рукой за край стола.

— Нет! Нет! Запрещаю! — крикнул он, — Да есть ли у тебя голова на плечах? Есть ли у тебя сердце? Климент, Коста, да скажите вы этому полоумному!

— А что мы ему скажем? — раздался от очага голос Косты, он наклонился, чтобы снять кофе. — Он мыслями уже там.

— Ох, господи боже мой, пресвятая богородица... Какие времена, какие времена! Вырасти выросли, а ума не нажили!.. А ты, Климент, что молчишь? Ты старший, скажи им...

Лицо Климента приняло твердое выражение.

— Андреа, ты не должен ехать. Ты обязан продолжать, Андреа!

— Что продолжать?

— Доставать сведения. Ведь ты один имеешь доступ к этому источнику.

Худое лицо Андреа вытянулось, глаза заблестели. Но именно потому, что брат затронул самое чувствительное его место, посыпал солью рану, именно потому, что в душе у него запело: «Ты останешься, ты будешь видеть ее каждый день, каждый вечер!» — в нем вдруг проснулось самолюбие, заглушив все другие чувства. Он подошел к столу и, ударив по нему кулаком, крикнул:

— Сведения нужны им! Какой толк, что мы говорим о них здесь, за закрытой дверью?

— Я все понимаю не хуже тебя.

— Тогда не вмешивайся! Не беспокойся, я пройду. У меня с собой карта, я наметил маршрут. И вообще... сами видите, что в Софии мне больше делать нечего! — сказал он с горечью, желая еще усилить свою боль.

А Климент понял его по-своему: «Наверное, она ему уже надоела!» Но это не помешало ему сказать:

— Ты свои мальчишеские выходки оставь, Андреа! Если бы ты не был нужен здесь, я и не подумал бы настаивать, чтобы ты остался... Я знаю, что ты в любой момент можешь впутаться в какую-нибудь историю. Но ты не хочешь назвать свой источник, верно? И, как я вижу, другой человек не имеет к нему доступа... А может, имеет? Например, я? Молчишь? Ясно, ясно... И ты все еще думаешь, что для русских ты полезнее в Орхание, чем находясь здесь?..