Максуд Кариев - Спитамен

Скифы говорили, царь слушал; царь говорил, скифы слушали. Повода задерживаться у парламентеров более не было, и скифы поднялись. Царь велел проводить их с почетом. А сам удалился в шатер.

Скифы переправились через реку и долго стояли там, держа коней в поводу, наблюдая за происходящим на противоположном берегу. Уже солнце клонилось к закату, окрашивая небо в кровавый цвет, а юноны все не прекращали работ; мало того, они подкатили к берегу катапульты, способные метать огромные, величиной с копье стрелы на расстояние шестисот и более шагов, могущие пробить навылет две-три лошади, не говоря уже о скифских воинах с голыми животами. Скифы поняли, что царь внял не их совету, а Анхра — Майнью, и сели на коней…

Вожди уехали, а воины остались. Развели костры и расположились вокруг них. До поздней ночи пели песни, плясали. Македонянам хорошо были видны их освещенные медно-красным светом костра прыгающие и изгибающиеся фигуры. После полуночи все стихло, и оба берега Яксарта погрузились в темноту.

Александру не спалось, с вечера его знобило. Он набросил на себя все, чем можно было укрыться. Однако дрожь где-то глубоко внутри не проходила. Отчего бы это?.. Так бывает, если человек чего-то заранее боится. Но Александр даже перед решающим сражением с войском Дариявуша, во много раз превосходящим его собственное, не испытывал особого волнения. Неужели заболел? Вот уж это совсем некстати. А может, духи — покровители скифов — предупреждают?..

Как только начало светать, Александр сбросил с себя одеяла и шубы и вышел наружу. Низко над рекой висел туман, несмотря на это, противоположный берег был отчетливо различим. Надо спешить, пока не рассеялся туман.

Из шатров выходили начальники ил, когорт, на ходу застегивая тесемки лат и надевая шлемы. Будто сидели и ждали появления царя. Впрочем, так оно и было. Гетайры небольшими отрядами, держа коней в поводу, стали спускаться к плотам, постепенно погружаясь в клубящийся молочно-белый туман и исчезая в нем. Те, кто обслуживал катапульты, тоже заняли свои места.

Скифы все еще спали вокруг погасших костров. Лишь некоторые из них расхаживали, то ли неся караул, то ли собирая раскиданные вещи. Поодаль паслись их стреноженные кони.

Приближалась минута, когда и продрогшие жаворонки вспархивают из увлажненной росой травы и, быстро-быстро работая крылышками, спешат поскорее достичь высоты, на которой уже согрет в солнечных лучах воздух, где можно обсохнуть и тогда уже звонко запеть. Но вместо трели жаворонка послышался свист рассекающих воздух свинцовых ядер и взметнувшихся над рекой сверкающих, как молнии, сарисс. Скифы спохватились, разбуженные глухими ударами падающих ядер, от которых вздрагивала земля вокруг, кричали, моля о помощи, те, кого сариссы пригвоздили к месту; одни в панике метались по берегу, другие бросились ловить перепуганных лошадей.

Наблюдая за всем этим, Александр не спеша надел доспехи, двурогий шлем, накинул на плечи гиматий. К нему подвели коня.

Плоты же с гетайрами и лошадьми, слегка раскачиваясь на волнах, уже достигли середины реки. Гипотоксоты переправлялись вплавь, держась за холки коней. Туман немного рассеялся, стал прозрачным, и переправляющихся через реку стало видно, хотя и смутно, как сквозь кисею. Скифы тем временем пришли в себя, и с противоположного берега полетели тучи стрел. Македоняне на плотах изо всех сил работали шестами и веслами. Тот, кто первым достигнет берега, получит от царя награду. Вот один из плотов, заметно опередив остальные, ткнулся о прибрежную мель и, едва не опрокинувшись, пристал боком. Гетайры с лошадьми попрыгали прямо в воду и, еще не достигнув берега, сели в седла… И второй плот достиг берега, затем третий. Гетайры вылетали из воды, размахивая мечами.

Скифы, все, сколько их было, хлынули к берегу, предпринимая отчаянные попытки помешать юнонам, опрокинуть их обратно в воду. У самой кромки воды разгорелась жаркая схватка. Но плоты один за другим продолжали приставать к берегу. Заметно больше становилось и преодолевавших реку вплавь легковооруженных конников.

Вдруг с разных сторон, перекрывая шум боя, зазвучали пронзительные крики. Сигнал этот был понятен скифам. Те, кто сражался верхом, развернули коней, пешие попрыгали в седла, и все пронеслись в степь, где они чувствовали себя вольными, как ветер. Оборачиваясь, выпускали стрелы в преследователей. А некоторые сидели в седлах задом наперед, чтобы удобнее было стрелять. Гипотоксоты вскоре обогнали тяжеловооруженных гетайров, их кони быстро выдыхались, и преследовали скифов уже без них. Вскоре они заметили, что скифы не особо торопят коней, а сохраняют определенную дистанцию. Один за другим падают с коней гипотоксоты, не защищенные латами. Еще и настоящей битвы не было, а их вон уже сколько полегло на белую от соли и твердую, как камень, землю. Но македоняне не прекращали преследования, а наоборот, подстегивали коней, потому что впереди них скакал Александр, которого, наверное, прикрывал от скифских стрел своим щитом Зевс… Скифов, правда, перебито больше, но может ли это служить утешением царю, привыкшему выигрывать и не такие сражения с меньшими потерями?.. Александр не вернется на тот берег, пока не уничтожит всех скифов до последнего, он будет преследовать их, пока под ними не падут загнанные лошади. И когда их жизнь будет зависеть от скорости их собственных ног, они окажутся в западне, как загнанные звери. И тогда непокорных хладнокровно заколют мечами…

Но что это? Расстояние между преследователями и скифами стало быстро увеличиваться. Пришпорили коней?.. И вот силуэты последних всадников растворились в клубящейся желтой пыли, в которую всего через несколько мгновений влетели, как в душное облако, македоняне и сразу потеряли друг друга из виду, слыша лишь голоса, топот и храп коней. Песок застил глаза, забивал ноздри, не давая вздохнуть. И вдруг кони снова вынесли их на открытый простор, где воздух был прозрачен, как ключевая вода. А пыль уже клубилась совсем в другой стороне, далеко-далеко, где едва просматривалась гряда пологих барханов. В степи до самого горизонта ясно видно все, однако за холмами непременно бывает скрыта какая-нибудь неожиданность. К тому же день уже начал угасать. А ночь во враждебной стране таит в себе тысячу опасностей.

Александр натянул поводья, придерживая коней, и поднял руку. Его вмиг обступила с трех сторон агема, и всех окатила нагнавшая их туча пыли. Начальников отрядов можно было узнать с трудом. Лица их покрыты густым слоем пыли, лишь зубы да глаза сверкали. «Этак и варвары могут, переодевшись, проникнуть в мое войско, и никто не отличит их от своих», — подумал царь. Подъехавшему Лисимаху он повелел выбрать место для лагеря и выставить караулы — чтобы и мышь не проскочила…