Александр Кравчук - Галерея византийских императоров

Официальная версия гласила, что воля императора была исполнена, и 25 августа на голову Маркиана была торжественно возложена императорская диадема. В церемонии принимали участие сановники и сенаторы, а также патриарх Константинополя, но не он совершал акт коронования нового правителя.

Видимо, именно тогда было объявлено, что сестра Феодосия II Пульхерия выйдет замуж за нового императора, что вскоре и произошло. Это может показаться просто невероятным, ведь Пульхерии было уже 54 года, и все эти годы она оставалась девицей и жила как монахиня — в полном, впрочем, соответствии с данным когда-то обетом безбрачия. И на брак она согласилась с тем лишь условием, что он останется фиктивным. Маркиан был вдовцом, и от первого брака у него была дочь Евфимия.

Решение Пульхерии было продиктовано политическими соображениями. Она возвела Маркиана на трон, действуя в согласии с Аспаром и иными высокопоставленными сановниками. Тогда и была выдумана история о последней воле Феодосия и устроен брак с его сестрой, чтобы придать хотя бы видимость законности выбору в преемники Маркиана — человека, никак не связанного с правящей династией. В сущности, проблема была в том, что формально с момента смерти Феодосия властителем всей империи становился император Запада — Валентиниан III. И чтобы не допустить предъявления им каких-либо претензий на власть в Восточной империи, было решено поставить его перед фактом, свершившимся якобы по воле покойного и обретшим законную силу благодаря браку с Пульхерией.

Почему, однако, выбор пал именно на Маркиана, если в Константинополе было немало и более знатных родом, и более богатых, и занимавших более высокие посты сановников? Маркиан, родившийся во Фракии или Иллирии в семье среднего достатка, в молодости, как и его отец, был профессиональным военным. Скорее всего, он принимал участие в неудачном походе против вандалов и в течение пятнадцати лет служил офицером в личной охране Аспара.

И именно этот факт сыграл решающую роль. Конечно, Аспар с большим удовольствием возложил бы диадему на собственную голову, однако он считал это невозможным — и не только потому, что он был чужак родом (его семья была из иранского племени аланов), а в первую очередь из-за того, что исповедовал арианство. Поэтому он выдвинул Маркиана как своего человека, который сам по себе не имел никакого веса. Аспар прекрасно знал, что если тот окажется на троне, то не будет ни в чем ему противиться.

Пульхерия же, в свою очередь, согласилась с этим выбором потому, что Маркиан входил в число врагов Хрисафия, а она лютой ненавистью ненавидела этого евнуха, обладавшего столь безграничной властью при Феодосии.

Маркиан и Хрисафий отличались друг от друга даже тем, что поддерживали разные цирковые партии (речь, конечно же, идет о гонках на колесницах), а это в те времена было весьма существенным моментом и имело свою политическую окраску. Евнух, так же как и Феодосии, был ярым сторонником «Зеленых», тогда как Маркиан принадлежал к числу фанатичных приверженцев «Голубых». Как раз к временам правления их обоих относятся первые сведения о той невероятной ожесточенности, с которой бились друг с другом цирковые партии, становясь причиной серьезных беспорядков на городских улицах. В более поздние времена такие битвы стали практически содержанием (или подменой) политической жизни в столице Византийской империи. Феодосий выделил «Зеленым» места напротив своей собственной ложи, публично заявив при этом:

— Хочу всегда иметь перед глазами тех, кого больше всех люблю.

Маркиан, напротив, став императором, открыто поддерживал «Голубых». Был период, когда он особым эдиктом даже запретил сторонникам «Зеленых» занимать должности в армии и в гражданской администрации, признав их тем самым ненадежными и как бы второсортными гражданами.

Как и ожидалось, одним из первых действий новой власти была расправа с Хрисафием. Он был объявлен единственным виновником (обычное дело в подобных ситуациях!) всех неудач и ошибок предыдущего правителя. Подбодренные соответствующими средствами обвинители в массовом порядке подавали на него жалобы, а суды охотно их принимали и рассматривали прямо-таки молниеносно. Частная собственность евнуха была конфискована, а он сам приговорен к смертной казни через отсечение головы, и приговор быстро привели в исполнение. Было совершенно очевидно и повсеместно известно, что так жестоко с ним обошлись в основном по наущению известной своим благочестием императрицы Пульхерии.

Но падение Хрисафия имело также очень серьезные отдаленные последствия в религиозной политике. Пока же до этого не дошло, внимание правительства и народа Восточной империи поглотили иные события и нависшие над страной угрозы временного характера.

Людям суеверным — а таких в те времена наверняка было немало — могло показаться, что правлению Маркиана судьба ворожит недоброе. Уже в сентябре, то есть спустя меньше месяца после коронации, в городе Триполи в Финикии (нынешнем Ливане) ночью случилось землетрясение. Кроме домов, сильнейшими толчками были разрушены бани, именовавшиеся икарийскими, поскольку украшены они были статуями Икара и Дедала.

Однако Маркиана эти дурные предзнаменования ничуть не испугали. Он тут же распорядился восстановить все разрушенные в Триполи здания. Так же решительно и по-мужски он поступал и в дальнейшем, встречая на своем пути серьезные препятствия и опасности. Маркиан оказался правителем энергичным, умным и хозяйственным. Для народа именно эта последняя из всех перечисленных черт его правления оказалась самой важной и ощутимой: Маркиан ограничил чрезмерные траты на содержание двора и широко применял налоговые льготы. Так что нет ничего удивительного в том, что впоследствии это правление, хотя и недолгое, называли золотым веком.

Правда, стоит отметить, что Маркиану несложно было уменьшать тяготы налогового бремени, поскольку Восточная империя в это время нигде не была вынуждена вести серьезные войны. Конечно, в начале его правления казалось, что придется все же воевать с гуннами, но эта угроза исчезла неожиданно быстро и практически окончательно.

Аттила, как только узнал о смерти Феодосия и о том, что на трон взошел новый император, отправил своих послов в Константинополь. Однако вовсе не затем, чтобы, как это было принято в более поздние времена, выразить свое соболезнование, пусть и неискреннее, по поводу безвременной утраты правителя, и пожелать благополучия его преемнику. Он бесцеремонно потребовал от римлян своевременно выплатить ему дань в установленном ранее размере, угрожая в противном случае тут же начать войну.