Жан Маркаль - Жизор и загадка тамплиеров

Отчасти такой энтузиазм объясняется тем, что отец Мари-Бернар, который искренне забавлялся, слушая наши глупости, можно сказать, подлил масла в огонь, приготовив для нас великолепный грог (смесь воды, сахара и рома, который горел в стакане). Ясно, этот напиток только распалял наше воображение. Местные молодые люди из нашей компании пересказывали то, что они слышали на подобных вечеринках в кругу семьи или друзей. Мысль о тайном подземелье, спрятанных — и проклятых, поскольку их стерегли злые силы, — кладах, документах, способных сотрясти весь мир, стали для нас реальностью. И все это происходило в 1948 году , то есть за двенадцать лет до того, как публикация одной книги, внешне серьезной, но на деле такой же нелепой, как и наши беседы в Пюшей, не привлекла внимание читающей аудитории к загадке золота тамплиеров из Жизора. Речь шла о кладе, спрятанном в Жизоре и подземельях всего Вексена.

Так, этот край, который некогда будоражил мое воображение, край, о котором я в основном знал только по книгам, стал мне близким и родным. Это пребывание в Пюшей помогло мне увидеть в Жизоре не только одно из звеньев нормандской оборонительной системы против французских королей, но также своего рода загадочный полюс, средоточие тайн. Я посетил Мортемер со своими друзьями. Там мы попытались вызвать местных призраков. По правде, мы просто забавлялись. Но на обратном пути грузовик, в который мы набились, вышел из строя. Совпадение? Я побывал и в Безю-ла-Форе. Меня все больше начинала интересовать этимология, и это странное название привлекло мое внимание: оно было явно кельтского происхождения, но означало ли оно просто «березы», «могилы» (что более правдоподобно), или оно образовалось от сокращения древнего albodunum , иначе говоря, «белой крепости», и почему в краю Од, точнее, в Разе, неподалеку от Ренн-ле-Шато, есть еще один Безю, где в свое время обосновались тамплиеры — при довольно смутных обстоятельствах?

Это название — Безю — заинтриговало меня еще сильнее, когда я услыхал о существовании Безю-Сент-Элуа, совсем рядом с Жизором; также я узнал, что слово «Безю» входит в название другого прихода в Нижней Нормандии, милой деревеньки Безанкур. Все мы тут же отправились в это местечко, на том же самом грузовичке, чтобы поприсутствовать на празднике Св. Христофора, покровителя прихода. По случаю этого праздника устраивали торжественную мессу, процессию и традиционное благословение средств передвижения. Было общеизвестно, что кюре Безанкура открыто сожительствовал со свой служанкой и имел от нее ребенка, которого очень любил. Архиепископ Руанский было захотел перевести в другое место этого малощепетильного служителя Церкви, но прихожане, которые питали привязанность к своему кюре, резко воспротивились этому решению. В конце концов, даже папа Климент V, один из главных действующих лиц дела тамплиеров, в свое время беззастенчиво тратил церковную казну — то есть деньги, формально принадлежавшие верующим, — чтобы оплатить расходы своей любовницы, прекрасной графини Маршской. Но тогда никто и слова не осмелился бы об этом молвить. В нашем же случае все всё знали, и прихожане были не единственными, кто помогал — зная истинную причину — этой необычной семье. В то время я еще не слышал об аббате Беранже Соньере, ни даже о кюре Юруфля, который всколыхнул общественное мнение в 50-е годы зверским убийством своей беременной любовницы. В любом случае, кюре Безанкура не находил клад в одной из алтарных опор своей церкви, как Соньер. Он жил очень скромно. Это был симпатичный и открытый человек, а его «служанка» отличалась добрым и отзывчивым нравом. Я не знаю, что стало с этим священником, но мне говорили, что св. Христофор никогда не существовал и речь идет о благочестивой легенде. Он якобы творил чудеса вместе со св. Георгием, который также не существовал на самом деле. Определенно я могу сказать про эту поездку в Безанкур только одно: 25 июля 1948 года мы пели в хоре от чистого сердца во время торжественной мессы, а затем в полном составе присутствовали на традиционной церемонии благословения.

В этой церемонии, которую нынешняя Церковь считает недостойным пережитком прошлого суеверия, на самом деле есть что-то очень трогательное и достойное. По правде сказать, Римская церковь не совсем еще от нее отказалась. И если я иронизировал по поводу св. Христофора, который не существовал на самом деле и, однако, совершал чудеса, то потому, что знаю — надо уметь видеть дальше официальных версий, распространяемых персонажами, приобретшими себе право считаться непогрешимыми, право, на которое никогда не претендовали первые апостолы.

Итак, 25 июля 1948 года, когда в лучах полуденного солнца мы возвращались в Пюшей, плато Вексена сверкало всеми своими яркими красками. Поднялся ветер и качал колосья, издалека похожие на волны. Я был влюблен в этот край. Мне нравился ветер, приносивший запахи моря. Мне нравились дороги, пересекавшиеся посреди полей; я представлял себе, как по ним брели путешественники прошлого, пешком, к закату, унося с собой свои горести и радости, останавливаясь на каждом перекрестке, чтобы поклониться кресту или статуе св. Христофора, там, где некогда наши галльские предки почитали своих двуликих богов, оберегавших их во время далеких странствий. Я уже знал, что орден тамплиеров был основан как раз для того — по крайней мере, официально, — чтобы охранять дороги, по которым паломники шли в Иерусалим, а затем стал контролировать крупные торговые маршруты в Западной Европе. Но в то время тамплиеры меня мало интересовали. Вечером мы снова погрузились в свои восторженные фантазии: кому будет суждено найти сокровища, погребенные в городе Жизоре, Безю-Сент-Элуа, Нефле или даже в Мортемере. Я отчетливо помню эти недолгие часы, проведенные с друзьями: они были одними из самых счастливых во всей моей жизни.

Впоследствии я часто возвращался в Жизор, в долину Эпты и на плато Вексена. И каждый раз испытывал то же восторженное чувство, ту же глубокую ностальгию, то же яростное желание проникнуть глубже в тайну, окутывающую этот край.

Больше, чем всегда, эта земля казалась мне кельтской, насыщенной необъяснимой атмосферой, которая восходила к безвременной ночи, когда все цивилизации были смешаны и только начинали зарождаться в великом ореоле тайны. В Вексене жило галльское племя велиокассов, которое во времена римского завоевания входило в Великую Белгику, как и все земли к северу от Сены. Но велиокассы тоже были пришельцами в этом краю, уже обжитом предшествующими им народами. Проходной регион, последний обломок великой равнины Северной Европы, где встречались дороги, связывавшие Северное море с атлантическим побережьем. Край-перекресток, продуваемый ветрами со всех сторон света, где, как своего рода позвоночник, римская дорога (то есть подновленная галльская) иногда просматривается под национальной дорогой № 14. Историческое место, где сначала сражались франки и викинги, а затем французские короли и их вассалы, англо-нормандские монархи. Посреди этого края, в 911 году разделенном на две части по договору в Сен-Клер-сюр-Эпт, подобно маяку сверкает крепость Жизора, как магнит притягивающая всех, кого она выхватывает лучом света…