Жан Маркаль - Жизор и загадка тамплиеров

На одной из орденских печатей представлены два рыцаря верхом на одной лошади. Конечно, это символ братства, но и двойственности, усиленной двумя цветами — белым и черным — знамени Босеан. Это доказательство двойственного положения тамплиеров, одновременно рыцарей и монахов, тех, кто воюет, и тех, кто молится. Символ двойной деятельности, в Святой Земле и Европе — а может, и иной двойственности.

В мистических мыслях Бернарда Клервоского был ли Иерусалим только в Палестине? Этот «град, который настанет», не Град ли Божий? И подобно самому Господу, этот град «нигде и повсюду».

Всем известно, что спустя два столетия после своего основания орден Храма уже не был тем, что вначале. Любая человеческая организация так или иначе проходит через разные стадии эволюции, меняются ее структуры и идеалы. Орден тамплиеров не избежал подобной участи, тем более что характерная для него двойственность предрасполагала в дальнейшем различные трансформации, если не сказать отклонения.

Описание ордена в самом начале можно найти у Бернарда Клервоского. Созданная им картина довольно захватывающа: она лучше всего свидетельствует об окончательном решении Гуго де Пейена и его соратников служить телом и душой избранному ими делу. «Они послушны и дисциплинированы. Еду и одежду они получают от своих руководителей; они ограничиваются только самым необходимым и ведут жизнь скромную и воздержанную, без женщин и детей. Согласно слову евангельскому они живут все вместе под одной крышей и не имеют личного имущества. Кажется, будто у них одна душа и одно сердце на всех, поскольку они умеют преступать через собственные желания и слепо подчиняются своему магистру. Среди них не найдут ни ленивых, ни праздных; когда они не на службе (что случается лишь изредка) или не заняты вкушением хлеба своего, воздавая благодарение Небесам, они занимаются починкой своих одежд или оружия, разорванных или искромсанных; или же они делают то, что их магистр им прикажет, или то, на что укажут им нужды их Дома Ни один из них не является нижестоящим; они почитают наилучшего, а не самого знатного; между собой ведут себя учтиво и следуют заповеди Христа, помогая друг другу. Дерзкие речи, ненужные поступки, неумеренный смех, жалобы и ропот, если они замечены, не остаются безнаказанными. Они ненавидят шахматы и кости; им отвратительна охота; они не находят обычного удовольствия в смешной погоне за птицами. Они избегают мимов, фокусников и жонглеров и питают отвращение к ним, песням легкомысленным и глупым. Они стригут волосы коротко, зная, что, согласно Апостолу, мужчине не пристало ухаживать за своими волосами. Их никогда не видят причесанными, редко — умытыми, обычно — с всклокоченной бородой, пропахшими пылью, изможденными тяжестью доспехов и жарой».

Конечно, можно задаться вопросом: а был ли у св. Бернарда случай увидеть тамплиеров в подобном виде, но нет никаких сомнений, что его описание совпадает с реальностью, даже если и отчасти противоречит представлениям людей XX века. Поведение тамплиеров, по меньшей мере, свидетельствует об отказе от мирского, стремлении к строгости, презрении ко всем преходящим ценностям. Но так было во времена Гуго де Пейена. Первый великий магистр ордена умер в 1136 году, и на его место был выбран Роберт де Краон. Во тогда-то, как кажется, и начались перемены. Роберт де Краон, этот посредственный воин, был прекрасным управленцем, и под его руководством орден решительно преобразился. На смену изначальной грубости пришел поиск красоты под всеми возможными формами, совпадавший с эволюцией аристократических нравов того времени: ведь события разворачивались в самом начале эпохи, названной «куртуазной». Рыцари старались подражать идеалам Ланселота Озерного, ставшего популярным благодаря распространению легенд артуровского цикла. Конечно, Ланселот был образцовым воином, отважным и стойким, никогда не останавливавшимся перед выполнением своего долга, но также «куртуазным» и «благовоспитанным», образованным человеком, умевшим достойно вести себя в обществе. Следуя этому идеалу, рыцари Храма все сильней вписывались в рамки современного им общества. Так они совершили вынужденный поворот, и изначальное смирение уступило место своеобразной гордыне: далеко не всякий может вступить в орден Храма, и как следствие, быть тамплиером означало придерживаться особой шкалы ценностей, ценностей «аристократических» в этимологическом смысле. Конечно, во времена Гуго де Пейена рыцарем ордена мог стать только тот, кто являлся сыном сеньора (то есть человеком благородного происхождения), но в любом случае нужно было добровольно отказаться от принадлежности к знатному сословию путем покорности, умерщвления плоти и исполнения обязанностей перед всеми членами христианского сообщества без исключения. Теперь же, вступая в орден, человек приобретал знатность. В этом и заключается явное отклонение от принципов, которыми руководствовались основатели ордена Храма. Продвигаясь в этом направлении, полтора века спустя тамплиеры окажутся на грани бесчестья.

Решающий поворот начался с буллы «Omne datum optimum» , обнародованной в 1139 году папой Иннокентием II; эта булла даровала тамплиерам непомерные привилегии, значительно изменившие устав, принятый на соборе в Труа. Правда, с этим уставом связаны некая загадка: в 1128 году он был составлен на латыни; затем его перевели на французский язык, и в этой редакции некоторые статьи не совпадали с латинским оригиналом. И нельзя винить средневековых клириков в том, что они не сумели корректно перевести текст с латыни на французский!

В новом, выпушенном на французском языке уставе уточняется существенная деталь: «Все предписания, содержащиеся в этом уставе, подлежат подтверждению и одобрению магистра». В латинском тексте этой фразы нет. Понятно почему: согласно постановлению 1128 года орден подчинялся иерусалимскому патриарху, а папская булла освободила тамплиеров от его опеки, доверив всю полноту власти великому магистру, то есть Роберту де Краону. Патриарх более не имел к ордену отношения, как и вся иерархия белого духовенства: во французской версии устава клирики, раньше не входившие в орден, могут стать полноправными членами воинства Храма. Отныне братья капелланы подчиняются исключительно власти великого магистра, который является не священником, а простым монахом. Меньшее, что можно сказать по этому поводу, — с молчаливого согласия папства орден тамплиеров стал организацией, совершенно независимой от церковной иерархии, организацией, где верховная власть принадлежит лицу, не получившему сан священника. В этих условиях напрашивается следующий вопрос: а что происходило во время религиозных церемоний, устраиваемых в обособленных святилищах тамплиеров, где присутствовать позволялось только членам ордена и где служили священники, повиновавшиеся великому магистру? Подобные рассуждения и дали пищу для многочисленных разговоров, легенд, о которых вспомнили на судебном процессе 1307 года, когда священников ордена обвинили в том, что они опускают слова молитвы во время обряда посвящения.