Жан Маркаль - Жизор и загадка тамплиеров

Именно в этот момент вмешался Филипп Красивый. Его часто представляют как непримиримого врага ордена Храма, но это не совсем правда. Да, в 1295 году он приказал перевести королевскую казну из резиденции Храма (где она до того хранилась) в Лувр. Многим хотелось бы видеть в этом решении первый враждебный поступок, направленный против тамплиеров, но это не так. Король всего лишь намеревался сам распоряжаться казной и извлекать прибыль из сложных финансовых операций. Он не достиг успеха, и в 1303 году казну вернули в орденскую резиденцию: тамплиеры слыли лучшими финансистами своего времени, и король Франции по-прежнему доверял им. Он осыпал орден самыми разными вольностями и привилегиями, обратившись к ним со словами, полными благодарности. [25] Отметим любопытную деталь: великий магистр тамплиеров Жак де Моле был крестным отцом сына короля, несмотря на устав, запрещавший тамплиерам выполнять подобную роль. Это ясно говорит о том, что между Жаком де Моле и Филиппом Красивым отношения были безоблачными. Во время бунта парижан в 1306 году французский король укрылся именно в резиденции ордена Храма.

Слишком красивая история — для того чтобы быть правдой. Наверняка где-то была скрыта ловушка. Да, но не та ловушка, о которой все думают.

Филипп Красивый был сложной личностью. Это был одновременно хитроумный, расчетливый политик и религиозный фанатик, который не забывал, что он приходится внуком святому королю Людовику. Взойдя на трон в 1285 году, он предпринял консолидацию своего королевства, которое еще никогда не было столь обширным и хорошо управляемым. Его целью было увеличить могущество этого зарождающегося национального государства, каким в те времена являлась Франция. В этом, по его мнению, заключался его священный долг. Совсем как его дед Людовик Святой, Филипп был уверен, что защищая интересы государства и своей династии, он одновременно служит во благо Церкви и христианской веры. Обладая поистине железным сердцем, этот король ни секунды не сомневался, что действует во имя Господа: нужно помнить об этом, а не выносить поспешные и продиктованные чувствами суждения. По мысли Филиппа, сам Господь направлял его руку. Укрепляя власть короля Франции, этой христианской страны, прозванной «старшей дщерью Церкви», он лишь выполнял волю Божью, даже если для этого ему нужно было вступить в борьбу против папы римского , ибо папа выполнял лишь духовную, но не мирскую миссию. Тем более что деяния его великого деда лишь придавали ему уверенности. Людовик Святой неоднократно одерживал верх в спорах с понтификами, признавая, однако, за ними главенство в духовной области. Одним словом, французский король был хозяином в своем королевстве и ответственность нес только перед Господом. Это была абсолютная монархия, основанная на божественном праве.

Итак, после падения Акры Филипп Красивый, которому всегда было свойственно обостренное чувство реальности — но одновременно он позволял себе увлечься химерическими мечтаниями о возложенной на него божественной миссии, — осознал, что ему предоставлены новые возможности. Поскольку Святая Земля была утрачена христианами, говорил он себе, и отвоевать ее не представляется вероятным, по крайней мере, в ближайшее время, поищем другие способы. И эти способы он нашел в мистической (и отчасти эзотерической) мысли Раймунда Луллия.

В 1292 году каталонский поэт — и алхимик — Раймунд Луллий, уже давно интересовавшийся возможностью обратить приверженцев ислама в христианство, стал пропагандировать развернутый план завоевания и евангелизации мусульманского мира. План был таков: миссионеры, хорошо владеющие арабским языком (Луллий сам говорил на арабском), получат в помощь новую армию крестоносцев, костяк которой будет состоять из двух орденов тамплиеров и госпитальеров, объединившихся к тому времени в одно братство. Вождь этой армии примет титул «Короля-воителя» и станет государем Иерусалимским. Первоначально Раймунд Луллий надеялся убедить короля Хайме II Арагонского устроить крестовый поход против Гренады, находившейся под властью мусульман, но оказалось, что в Париже, при дворе французского короля, к его словам готовы прислушаться.

Филипп Красивый понял, какую выгоду он сможет извлечь из положения «Короля-воителя» — если, конечно, он будет настолько смел, чтобы занять это место. Он знал могущество двух военно-монашеских орденов: госпитальеры царили на просторах Средиземного моря, а тамплиеры правили на европейском континенте. Став одновременно руководителем госпитальеров и тамплиеров, король Франции приобрел бы важнейший козырь и смог бы превратиться в настоящего мирового владыку, возложив на свою голову другую корону — корону Иерусалимского короля.

Это не пустая гипотеза. Филипп Красивый действительно задумался над этим планом. Он даже написал своего рода программу из восьмидесяти пунктов: эта программа дошла до нас в одной рукописи, правда фрагментарной, но достаточной точной для того, чтобы мы могли восстановить ее в первоначальном виде. [26] Несколько фрагментов этой пространной программы были включены в один документ арагонского происхождения, датированный 1308 годом. См. Finke Н. Papstum und Untergang des Templerordens. Munster, 1907. Т. II. S. 118. Комментарий в той же книге, в томе первом (S. 121–122). Также см. Cohn N. Demonolatrie et sorcellerie au Moyen age. Paeis, 1982. P. 109.

Этот документ доказывает, что Филипп Красивый собирался отречься в пользу старшего сына и стать великим магистром нового ордена. Этот орден, состоящий из объединенных братств тамплиеров и госпитальеров, должен был носить имя рыцарей Иерусалима, а его великий магистр — получить титул Иерусалимского короля. После смерти Филиппа Красивого пост великого магистра из поколения в поколение должен был передаваться старшему сыну французского короля. Все прелаты, включая архиепископов и епископов, были бы обязаны отдавать свои доходы великому магистру во имя завоевания Святой Земли, оставляя на свои нужды только скромную сумму. То же самое вменялось бы и монастырским орденам, не принимающим непосредственного участия в возвращении Иерусалима. Более того, «Королю-воителю» отводилась функция надзора за избранием пап. Так Филипп Красивый стал бы более могущественным, чем император, и все во имя прославления французского королевства: ибо королю Франции, рано или поздно коронуемому венцом Иерусалимских государей, подобно римскому императору, было суждено царствовать над огромной федерацией разных народов и установить вселенский мир.

Страдал ли Филипп Красивый манией величия? В любом случае, он действительно мечтал претворить в жизнь свой проект. Он реализовал из него несколько пунктов, в том числе тот, что касался надзора за папскими выборами. И тот, что касался храмовников.