Наталья Павлищева - Лукреция Борджиа. Лолита Возрождения

Это была совершенно реальная угроза, в пику Борджиа кардиналы могли принять такое решение, тогда получалось, что она до сих пор супруга Джованни Сфорца. Осознав это, Лукреция вдруг расхохоталась! Смех был очень горьким, но положение это не изменило. Смеялась Лукреция не только над двусмысленностью своего нынешнего положения, но и при мысли о том, что в таком случае Эрколе д’Эсте придется вернуть все ее огромное приданое, причем отдать его ничтожному графу Пезаро. На такие траты старого герцога не могло подвигнуть даже желание выдворить вон ненавистную сноху!

– Я знаю, что его удержит от развода со мной – жадность. Хотя сейчас я бы предпочла, чтобы это случилось: получив обратно свои деньги, просто наняла французскую армию и уничтожила эту Феррару!

В ту минуту Лукреция была вполне искренна. Она ненавидела проклятое герцогство и свое неудачное замужество более чем когда-либо, однако герцог, то ли осознав проблемы с приданым, то ли еще почему-то, развода старшего сына с нелюбимой снохой добиваться не стал. Лукреции не оставалось ничего, кроме как последовать совету Бембо и взять себя в руки.

Как истинная Борджиа она утерла слезы и стала искать, как помочь хотя бы Чезаре. Герцог Валентино тоже показал, что его просто так не сломить; едва живой, страшно исхудавший, передвигавшийся на носилках, он сумел выжать из своего незавидного положения все возможное и невозможное. Во-первых, далеко не все города Романьо рвались вернуться к прежним владельцам, многие решили, что под твердой, но толковой рукой Валентино жить лучше. Во-вторых, тот же д’Эсте серьезно боялся амбиций Венеции, от которой неизвестно чего ждать, если падет Романьо. Франция быстро дала понять, что поддерживала Папское государство, но не герцога Валентино лично, однако столь же быстро король Людовик, обнаружив непотопляемость Чезаре, предпочел обозначить свою с ним дружбу.

Чезаре бы насторожиться, а он доверился. Эта доверчивость потом стоила герцогу жизни. Но тогда он снова чувствовал себя на коне и даже сумел договориться с Джулиано дела Ровере о том, что поможет ему… стать следующим понтификом! Ненавидевший и Александра, и его сына, дела Ровере сумел ради выгоды переступить через эту ненависть и найти общий язык с герцогом Валентино, чего не ожидал никто. Конечно, переговоры шли тайно. Договор этот оказался зафиксирован и стал известен через много лет с помощью все того же Бурхарда. За помощь в занятии папского престола Джулиано дела Ровере обещал герцогу Валентино утвердить его власть в Романьо и сохранить за ним пост главнокомандующего войсками Церкви!

Чезаре казалось, что он снова на коне.

Лукреция в Ферраре не сидела сложа руки, она только сменила черный наряд на просто темный, чтобы не действовать остальным на нервы. Но окружающие снова увидели незнакомую Лукрецию – молчаливую, решительную, действующую.

– Ваша светлость, могу ли просить у вас несколько советов?

Герцогу Феррары вовсе не хотелось разговаривать с женой своего старшего сына, он просто не знал, как себя с ней вести. Сочувствовать не хотелось, да и было бы фальшиво, выказывать удовольствие от устранения неприятного человека тоже нехорошо, это ее отец, да и кто знает, как завтра повернет жизнь, похоже, страшный герцог Валентино отправляться вслед за отцом не собирался… Но отказать в такой просьбе он не мог.

К удивлению Эрколе д’Эсте, Лукреция вовсе не стала просить разрешения уехать в Рим или чего-то подобного. Она попросила совет, как поступить со своим сыном от предыдущего брака Родриго, который воспитывался кардиналом Козенца. Кардинал предлагал увезти мальчика в Испанию, где ему будет спокойней, а собственность ребенка в Италии продать, чтобы обеспечить его содержание там.

Герцог Феррарский кивнул:

– Это хорошее предложение. В Риме оставлять ребенка не стоит, он может стать заложником враждебных сил.

Кому враждебных, уточнять не стал, и без того ясно. Но Лукреция вскинула на свекра полные тоски глаза:

– Я и так не вижу Родриго, а если он уедет в Испанию, совсем потеряю с ним связь. Может, лучше отправить его в Неаполь к родным отца? Его отца.

И снова герцог поразился разумности молодой матери. Было решено так и поступить – отправить Родриго в Неаполь. Позже он воспитывался у Санчи, не имевшей собственных детей.

Второй вопрос Лукреции и вовсе потряс д’Эсте. Эти Борджиа непотопляемые! Лукреция решила помочь брату не только письмами поддержки или советами, но и делом. Она просила герцога Феррары на ее деньги вооружить несколько отрядов и отправить их к герцогу Валентино для защиты Романьо, рассудив, что вооруженное подкрепление сейчас будет куда полезней, чем все разговоры и даже деньги.

Это действительно было сделано, из Феррары в Романьо двинулись полсотни кавалеристов и полторы сотни германцев, нанятых Лукрецией. Не невесть какая сила, но все равно поддержка. Лукреция в глазах свекра выросла неимоверно, если после ее болезни и странного выздоровления д’Эсте смотрел на сноху с удивлением, но все равно без особой любви, то теперь стал уважать.

Что касается Чезаре, то Эрколе д’Эсте для себя решил, что правитель Романьо не так опасен, как был при жизни своего всемогущего отца, а вот в качестве щита между Феррарой и Венецией весьма полезен. В этом их мнения с Альфонсо категорически расходились. Наследник герцога Феррары считал иначе, он тяготел к Венеции и ненавидел Чезаре. Именно из-за помощи Лукреции брату у супругов серьезно испортились отношения. Альфонсо и раньше не много разговаривал с женой, а теперь вообще смотрел волком, но его тянуло к Лукреции, д’Эсте очень хотелось, чтобы она родила сына. О разводе речь не шла.

Джулиано дела Ровере, став Папой Юлием II, вовсе не имел намерения поражать всех миролюбием, напротив, это был воинственный, весьма амбициозный Папа. А еще он не собирался отпускать от себя герцога Валентино. Не потому, что любил или столь ценил Чезаре, просто Юлий прекрасно понимал, что Борджиа слишком опасно давать волю. Даже едва живой Чезаре был ему страшен.

Чезаре посадили в башню Борджиа, где когда-то убили Альфонсо Арагонского. Несомненно, она выбрана не случайно. Заключение, пусть и почетное, все равно заключение, тем более, для беспокойного и деятельного Чезаре.

В это время происходило настоящее разграбление имущества герцога Валентино. Ипполито, пытавшийся спасти хоть что-то, не сумел уберечь две очень ценные повозки с тем, что Чезаре спас из комнат Папы после его смерти.

Альфонсо, страшно недовольный помощью семьи д’Эсте опальному герцогу Валентино, нашел себе новое занятие – он уехал в длительное путешествие по Европе. Лукреция только вздыхала: наверное, очень интересно посетить Париж, Брюссель, Лондон, посмотреть, как живут при других дворах. Ей очень хотелось поехать тоже, но стоило лишь заикнуться, муж поморщился: