Фридрих Клингер - Фауст, его жизнь, деяния и низвержение в ад

Она сорвала белую простыню, покрывавшую мертвеца, и упала без чувств. При виде этого страшного зрелища Фауст в ужасе отпрянул. Крупные слезы закапали из его глаз, и он воскликнул:

— О человечество! Неужели такова твоя судьба?

Обратив взор к небу, он продолжал:

— Для того ли ты дал жизнь этому несчастному, чтобы твой служитель довел его до самоубийства?

Фауст снова прикрыл труп, бросил женщине золото и сказал:

— Я иду к епископу и расскажу ему эту печальную историю. Они должны похоронить вашего мужа, вернуть вам ваше имущество и наказать злодеев.

Этот случай так взволновал Фауста, что они уже успели подъехать к епископскому дворцу, а он все еще не мог найти слова, чтобы выразить свое негодование. Их приняли очень любезно и пригласили к столу. Князь-епископ оказался человеком во цвете лет и необычайной толщины. Казалось, будто его нервы, сердце и душа совершенно заплыли жиром. Никогда и нигде он не испытывал никаких ощущений, кроме как только за едой. Его единственным живым органом был язык, и он знал только одно несчастье: если заказанное блюдо не удавалось. Стол был накрыт необычайно богато, и Фауст, которого дьявол не раз угощал из своей волшебной кухни, должен был признать, что тонкостью вкуса епископ превзошел даже адских мастеров кулинарного искусства. На середине стола среди прочих блюд красовалась жирная телячья голова, любимое кушанье епископа. Хозяин был так поглощен едой, что не произнес еще ни одного слова. Вдруг неожиданно для всех заговорил Фауст:

— Милостивый господин! Прошу вас простить меня, если я немного испорчу ваш аппетит, но я не могу смотреть на эту телячью голову, не рассказав вам ужасную историю, которая произошла сегодня неподалеку от вашего дворца. Я надеюсь на вашу справедливость и христианское милосердие и верю, что вы не преминете восстановить правосудие и позаботитесь о том, чтобы впредь ваши подчиненные не смели так неслыханно оскорблять человечество.

Епископ удивленно поднял глаза, посмотрел на Фауста и осушил свой кубок.

Волнуясь и негодуя, Фауст рассказал историю несчастного крестьянина, но, казалось, никто из присутствующих его не слушал. Епископ спокойно продолжал есть.

Ф а у с т: Мне кажется, я обращаюсь к епископу, пастырю стада своего, и сижу за столом с наставниками и проповедниками религии и христианской любви. Так ли это, господин епископ?

Епископ с досадой снова взглянул на Фауста, велел позвать управляющего и спросил его:

— Что это за история с мужиком, который как дурак перерезал себе горло?

Управляющий улыбнулся, повторил рассказ Фауста и прибавил:

— Я взял у него жирного теленка, потому что это превосходное украшение для вашего стола, а франкфуртцам, которым этот болван хотел его продать, больно жирно будет есть такого теленка. Староста наложил арест на его имущество, потому что этот крестьянин всегда был плохим хозяином и уже три года не платил податей. Вот и все, милостивый господин. Клянусь вам, что я и впредь не допущу, чтобы крестьяне увозили из наших владений то, что может пригодиться нам самим.

Е п и с к о п: Ты совершенно прав. (Обращаясь к Фаусту.) Чего вы хотите? Вы же видите, он превосходно поступил, отняв теленка у этого мужика. Или, по вашему мнению, франкфуртцы должны есть жирных телят с моей земли, а я — тощих?

Фауст хотел ответить.

Е п и с к о п: Послушайте-ка, вы! Пейте, ешьте и молчите. Вы первый человек, осмеливающийся говорить за моим столом о мужиках и прочей сволочи, и если бы ваша одежда не изобличала в вас дворянина, я мог бы подумать, что вы сами родом из нищей братии, так горячо вы за нее заступаетесь. Знайте, что крестьянин, который не может платить податей, поступает вполне разумно, если перерезает себе горло, как разумно поступали бы и другие, если бы молчали, вместо того чтобы портить нам аппетит глупой болтовней. Управляющий! Телячья голова превосходна…

У п р а в л я ю щ и й: Это теленок Ганса Рупрехта.

Е п и с к о п: Ах, так! Придвинь-ка мне блюдо и подай подливу. Я отрежу себе от этой головы ухо. Да! Это кушанье несомненно понравится и крикуну на том конце стола.

Управляющий поставил блюдо перед епископом. Фауст шепнул что-то дьяволу на ухо, и в то мгновение, когда епископ прикоснулся ножом к телячьей голове, она превратилась в окровавленную голову Ганса Рупрехта, дико и страшно глядевшую на епископа. Епископ уронил нож и, потеряв сознание, упал навзничь. Все общество окаменело от ужаса.

Ф а у с т: Так вот, господин епископ и почтенные патеры, пусть эта голова прочтет вам проповедь о христианском милосердии.

Произнеся эти слова, Фауст в сопровождении дьявола удалился.

Бессердечие епископа и его гостей, в котором Фаусу убедился, когда рассказал о Рупрехте, и отношение епископа к судьбе несчастных крестьян заронили в душу Фауста первые семена мрачного озлобления. Он припоминал все пережитое раньше и все, что он увидел с того дня, как заключил свой союз с дьяволом, и понял, что всюду, куда бы он ни обращал взор, были только жестокость, обман, насилие, пороки и готовность совершить любое преступление ради золота, славы и наслаждений. Фауст тяжело вздохнул и обратил влажные от слез глаза к небу:

— В сердце каждого человека, от мала до велика, вложил ты жажду счастья и наслаждений, каждого научил различать справедливое и несправедливое. Ты создал всех людей равно чувствующими и боль и радость. Почему же кто-то один, избранный, облеченный властью, может оскорблять эти чувства и попирать всеми признанные права? Как смеет человек перед твоими очами так терзать другого человека?

Фауст уже готов был считать, что причина этого заложена в самом человеке, но его беспокойный, склонный к скептицизму ум, его воображение, так легко уносившее его от обыденной жизни, и его возмущенное, полное горячего сострадания сердце теперь уже порывались, хотя еще и безотчетно, возлагать на столь терпимого творца вселенной если не вину, то, во всяком случае, ответственность за все то, что приводило Фауста в негодование. Этому неясному чувству нужен был только еще один сильный толчок извне, чтобы привести ум Фауста в окончательное смятение, и дьявол заранее радовался, предвидя катастрофу. Фауст еще надеялся, что, как только он окажется при дворе знаменитого государя, его душа быстро успокоится, а спутник охотно оставлял его в этом заблуждении.

К вечеру они прибыли в город и увидели, что вокруг башни, в которой приговоренные к казни проводили свою последнюю ночь, собралась огромная толпа. Заметив, что одни взволнованно, а другие печально смотрят на эту башню, Фауст спросил о причине их беспокойства. Из толпы послышались крики:

— Там наверху, в этой башне, находится наш заступник, друг свободы, защитник народа и враг угнетения, доктор Робертус! Жестокий министр, его друг, приговорил Робертуса к смерти, и завтра он должен быть казнен за то, что так смело защищал нас от министра!