Неля Гульчук - Александр Македонский. Наследник власти

Селевк старался не упустить ни слова из сообщения Патрокла. Рука его то сжималась в кулак, то разжималась.

– На следующее утро Деметрий выступил перед войсками, прибывшими из Македонии вместе с Александром. Он откровенно признался: «Царь Александр убит по моему приказу. Я пришел к нему на помощь, а он замыслил убить меня. Убийства и измены постоянны в доме Кассандра, нужно ли доказывать это? Разве не Кассандр был убийцей Олимпиады, Роксаны и царственного мальчика, которого она родила? Его постыдный брак с Фессалоникой, последней наследницей царского дома, произвел на свет Антипатра. Неужели вы хотите иметь своим царем матереубийцу? В лице моего отца Антигона и во мне самом род Александра имел самых преданных приверженцев! Я убил сына Кассандра, чтобы Македония больше не томилась под игом семьи, лишившей страну славы ее великого царя. Душа великого Александра успокоится только тогда, когда она увидит убийц уничтоженными, а царство в руках их мстителей».

– Слова звучат красиво, а вот дела… – задумчиво проговорил Селевк. – Итак, царем Македонии стал Деметрий!

В голосе царя прозвучала грусть.

– Отец, теперь послушай меня.

Селевк посмотрел на сына.

– Говори, Антиох.

– Деметрий завладел Македонией, но потерял все, чем владел вне пределов Греции. Эфес захватил Лисимах. Птолемей вернул себе Кипр.

– Став царем Македонии, Деметрий будет опасаться Лисимаха, царя Фракии, которого глубоко ненавидит. Лисимах отвечает ему тем же. – Селевк пренебрежительно махнул рукой. – Удивительный человек царь Деметрий! Взбирается на вершину и тут же вскоре падает в глубокую пропасть, затем снова поднимается, чтобы упасть еще глубже. И при этом никогда не теряет присутствия духа. Он весь принадлежит одному моменту, в этом его счастье и его трагедия. Жаль, что именно он прибрал к рукам Македонию, но, надеюсь, ненадолго…

– Отец, ты хочешь присоединить к своему царству Македонию? – спросил Антиох.

– Ты угадал, сын.

– Но на пути у тебя тут же встанет мощная армия Лисимаха, которому придет на помощь Птолемей.

Селевк усмехнулся.

– Я же не говорю, что это произойдет завтра. Я умею ждать и удобного случая постараюсь не упустить…

На следующий день Селевк устроил пир в честь приехавшего в Антиохию сына.

Солнце уже зашло и повеяло вечерней прохладой, когда гости собрались в пиршественном зале. Это было огромное помещение без потолка с устремленными ввысь колоннами и с полом, выложенным мозаикой. Стены были украшены живописью, изображающей роскошные пиры бога Аполлона и бога Диониса. Бронзовые, ярко горящие светильники распространяли по залу аромат благовоний.

У каждого пиршественного стола стояли кадки с пальмами и вазы с цветами. Музыканты приветствовали гостей игрой на флейтах, лирах, маленьких барабанах.

Рабы и рабыни в ярких одеждах разносили жареную дичь, копченую рыбу, вино, фрукты, сладости.

Собравшиеся гости встретили царя и царицу приветственными криками. Селевк по красной ковровой дорожке приблизился к своему стоящему на возвышении столу. Антиох еще не пришел…

– Где царевич? – поинтересовался царь у распорядителя придворных церемоний. – Узнай, почему его нет.

Распорядитель церемоний послал слугу в покои Антиоха.

Шло время, но царевич не появлялся. Наконец появился встревоженный слуга. К Селевку подбежал распорядитель церемоний.

– Что случилось?

– Твой сын Антиох… Я срочно послал за лекарем.

Селевк порывисто поднялся с ложа.

– Можно я пойду с тобой, царь? – робко попросила Стратоника.

– Нет! Оставайся с гостями, – велел Селевк.

Глаза Стратоники мгновенно наполнились слезами, но, сделав над собой усилие, она продолжила улыбаться присутствующим.

Селевк прошел в покои сына и сел около его ложа, где уже суетился лекарь.

– Антиох, что ты всех пугаешь? – ласково обратился он к сыну. – Тебя ждут на пиру. Он устроен в твою честь.

– Мне холодно, отец.

– Ты накрыт теплым меховым покрывалом. Где у тебя болит?

– Здесь, в сердце. Такой леденящий холод…

Глаза сына смотрели на отца умоляюще.

В реальность происходящего Селевку трудно было поверить. Его любимый сын, единственный наследник престола, тяжело заболел. Но ведь это невозможно. Аполлон, которому он каждый день воздает почести, не должен допустить его смерти.

Асклепий, сын Аполлона от Корониды, – бог врачевания. «Если Антиох выздоровеет, я воздвигну храм Асклепию», – поклялся Селевк. Он поднялся и подошел к лекарю, чтобы расспросить его о болезни сына.

– Боюсь, у твоего сына затронуто сердце, – ответил лекарь. – Окончательно все буду знать, только понаблюдав за ним.

Селевк вернулся к ложу и умоляюще произнес:

– Антиох, я люблю тебя больше всех на свете. Выздоравливай…

На следующий день Антиох отказался пить и есть и совсем перестал разговаривать. Врач Эрасистрат постоянно дежурил у его ложа. Озабоченный отец требовал от него объяснений.

В один из дней расстроенный Селевк пожаловался Стратонике:

– Антиох хочет навлечь на себя смерть и отказывается от пищи. Он – мой единственный сын! Единственный наследник!

Стратоника вызвалась попробовать накормить Антиоха.

Войдя в его покои, она в нерешительности остановилась. Тускло мерцающие светильники освещали худые руки, неподвижно лежавшие на меховом покрывале, изможденное лицо. Стратоника шагнула вперед, чтобы лучше увидеть и быть увиденной.

Из груди Антиоха раздался жалобный стон. Этот стон походил на призыв о помощи. Стратоника села около его ложа в кресло, поставила на столик чашу с козьим молоком, чашу с медом и блюдо с овечьим сыром.

Антиох спрятал лицо в ладонях.

Эрасистрат внимательно наблюдал за царицей и ее пасынком.

Стратоника попросила оставить их одних. Лекарь кивнул в знак согласия, но у выхода притаился и, оставаясь в темноте незамеченным, стал смотреть.

Царевич отнял руки от лица. Он смотрел на царицу с восхищением, которого не собирался скрывать. Стратоника добавила в чашу с молоком мед. Внезапно Антиох рассмеялся. Это был еще слабый, тихий смех. Протянув над чашей руку, он коснулся руки царицы. Она на мгновение задержала его руку в своей руке, а затем стала кормить Антиоха. С ее помощью он выпил чашу молока, съел немного сыра и с робкой улыбкой вздохнул:

– Не сердись, Стратоника, но больше я есть сегодня не могу.

– Это ничего. Есть надо помалу, но часто.

Эрасистрат неслышно вышел. Он понял причину болезни Антиоха: молодой царевич умирал от любви.

Легкой походкой Стратоника направилась к выходу. Вслед ей прозвучал умоляющий голос:

– Ты еще придешь, Стратоника?

– Обязательно. Я приду столько раз, сколько нужно для твоего выздоровления, Антиох…