Неля Гульчук - Загадка Александра Македонского

В водоемах журчала вода, целебная вода источников, но тревожные предчувствия закрадись в душу прорицателя Аристандра.

Когда утром Таида подъехала к дворцу Персея, он был пуст. Хозяин вместе со своими многочисленными рабами покинул свой дом.

Армия Александра Великого вышла из Вавилона на закате и двинулась к Сузам.

Теперь все помыслы нового повелителя мира были обращены к сердцу Персидского царства.

После того как войско вышло из Вавилона, на одном из привалов в шатре царя появились бематисты. Это были хорошо тренированные, умеющие переносить лишения, голод и нужду шагомеры, способные за десять часов преодолевать расстояние в пятьсот пятьдесят стадиев. Бематисты сообщили, сколько стадиев до Суз, за сколько дней армии можно добраться до города, какие населенные пункты встречаются на пути, где располагаются колодцы, каковы рельеф местности и дороги.

На этот раз маршрут армии в основном проходил по великолепной царской дороге, построенной, как и дворец в Сузах, персидским царем Дарием I, сыном Гистаспа, Ахеменидом. Дорога пролегала от берегов Эллинского моря до Суз по населенной стране. По ней продвигались к городам многочисленные торговые караваны. На всем протяжении дороги имелись царские стоянки и благоустроенные постоялые дворы.

Царская дорога являлась не только важнейшим торговым путем Азии, но и почтовой магистралью. На стоянках имелись запасные лошади и дежурили гонцы, которые тотчас же сменяли прибывших курьеров и, взяв у них послания, мчались дальше. Даже ночью не останавливались эти разъезды, и дневной гонец сменялся ночным.

В пути на одной из стоянок Александра встретил гонец с посланием от Филоксена, начальника его отряда, стоявшего в Сузах, который сообщал, что жители Суз сдают царю царей город добровольно, что сокровища спасены и сатрап Абулит изъявляет покорность Александру. Это сообщение несказанно обрадовало царя.

Уже на марше Александр начал наводить порядок в войсках: увеличил протяженность переходов на несколько стадиев в день, объявлял по ночам боевую тревогу. Царь не щадил и себя: то и дело спешивался, пробегал в высоком темпе три стадия, снова вскакивал на Букефала и мчался впереди войска, тренировался вместе с воинами в стрельбе из лука и метании копья.

Когда звуки трубы оповещали о привале и воины сооружали палатки, разбивая лагерь, царь звал в свой шатер Эвмена и приказывал ему раскладывать перед собой эфемериды, служебные списки с подробным изложением всех событий дня. Содержание записок доводилось до сведения всех военачальников, чтобы они были в курсе событий прошедшего дня.

Едва занимался рассвет, звуки труб призывали срочно двигаться в дорогу. Походные палатки мгновенно собирались, лошади, верблюды, вьючные животные и повозки с людьми – все приходило в движение и трогалось в путь. Повозки, следующие за армией, везли трофеи, флейтисток и женщин, которых простые воины и гетайры выбрали в завоеванных странах или получили как долю «любовного трофея».

Царь обычно следовал впереди конницы. Его постоянно сопровождали Гефестион, Птолемей, Клит, прорицатель Аристандр, Каллисфен.

Временами Александр просил подать ему боевую колесницу, запряженную четверкой великолепных лошадей, и во весь опор мчался вдоль дороги. В этих случаях его сопровождало только несколько десятков конных телохранителей. Воины, шествующие походной колонной, сторонились и приветствовали полководца звоном оружия.

Александр останавливал колесницу лишь тогда, когда уставали кони. Он выбирал какое-нибудь возвышенное место и оттуда подолгу наблюдал за шествием многочисленной армии. Подобное зрелище доставляло ему огромное удовольствие. Он гордился тем, что вся эта гигантская, прекрасно вооруженная армия послушна одному его слову и взмаху руки. Ободренный виденным, царь возвращался в свою колесницу. Если позволял рельеф местности, он читал или диктовал письма Аристотелю. В одном из писем Александр отправил учителю рисунок дерева, сделанный Апеллесом, и описание этого дерева, которое он увидел у дороги. Это был платан необычайной высоты и красоты. Дерево очень понравилось царю. В этом же письме Александр подробно рассказывал Аристотелю о глубоких астрономических познаниях вавилонских жрецов.

В один из дней, стоя на возвышенном месте и наблюдая за колоннами воинов, царь первым увидел на горизонте клубы пыли. Приближался многочисленный отряд. Это было подкрепление с родины, которого с нетерпением ждали. Среди прибывших фракийцев было пятьдесят мальчиков из благородных семей нагорья, которым в полевом лагере предстояло получить воинское воспитание и стать пажами.

Македоняне привезли небольшие подарки и письма, которые неграмотным были прочитаны вслух. Александр получил послание от матери, Олимпиады, которая, как всегда, жаловалась на наместника Антипатра и, как всегда, предостерегала сына от козней тех, кого он считает своими друзьями. Другое письмо содержало известие о полном разгроме этим же Антипатром спартанцев у Мегалополя. Эта победа была крайне необходима для македонцев, ибо, если бы победили спартанцы, вся Греция, и в первую очередь Афины, отказались бы признать власть Александра и следующей целью эллинов стала бы Македония. Значительную часть армии пришлось бы отправить назад, через Геллеспонт, чтобы помочь Антипатру. Весь персидский поход был бы поставлен на карту.

О победе македонцев над спартанцами Таида узнала из послания жрицы Панаи, которое ей вручил Птолемей. Она по достоинству оценила эту победу. Теперь противники Александра, особенно в Афинах, вынуждены будут замолчать. Надолго ли?

Таида вместе с Иолой ехала за армией в дорогой повозке. Птолемей несказанно обрадовался, когда Таида согласилась сопровождать его в походе. Во время стоянок Птолемей всегда находил время быть рядом с гетерой. Он ничего не знал о встрече Таиды с Александром в Вавилоне и о ее просьбе к царю вступить вместе с армией в Персеполь. Он не придал значения сообщению Филоты о визите царя к гетере. Птолемей был уверен, что на этот раз сердце Таиды принадлежит только ему. Со дня их примирения в Вавилоне она ни разу но вспомнила о царе.

А Таида каждый день надеялась увидеть Александра. Только с Иолой, грустившей о Неархе, который срочно уехал по приказу царя, она делилась своими мыслями и мечтами.

Кто же такой для нее Александр? А кто Птолемей? Таида часто задавала эти вопросы себе самой. И ночью, и днем, постоянно. Но эти вопросы заключали в себе другие, от которых сжималось сердце: «Ты влюблена в Александра? А он в тебя? Кто ты для царя? Или тебе дороже всех на свете Птолемей? Вспомни, как прекрасны ночи, проведенные с Птолемеем. Разве не так?..» И часто получала колкие, ранящие душу ответы: «Не является ли для тебя Птолемей тайной местью Александру, который поработил твое сердце?»