Неля Гульчук - Загадка Александра Македонского

– Здесь собрались военачальники многих народов, а также члены Коринфского союза, на котором был провозглашен всеэллинский мир. Я предоставляю вам решать судьбу Фив.

Царь отдавал фиванцев на суд народов, некогда порабощенных и разоренных Фивами. Александр знал, что их вердикт будет беспощаднее его собственного.

Месть диктовала жестокие решения: «Фивы сравнять с землей, разрушить дома, снести стены, разделить земельные угодья, продать в рабство всех жителей».

Дом Пиндара, великого греческого поэта, а также храмы и жилища жрецов исключили из черного списка по приказу Александра. Пощадили и потомков Пиндара.

На следующий день в чистое поле выгнали тридцать тысяч мужчин, женщин и детей. Торговцы рабами, как стервятники, сортировали их по полу, возрасту, внешности, работоспособности и оценивали.

Здесь, в поле, плененные фиванцы отчетливо слышали гулкие равномерные удары таранов, которые разбивали стены города.

Стены великих Фив рушились с грохотом, сотрясая землю, поднимая высоко в небо желтую и красную пыль.

Нагруженные добром повозки потянулись в лагерь победителей.

К вечеру Александр пришел взглянуть на развалины. Груды камня и битого кирпича лежали перед ним. А вокруг стояла страшная, глухая тишина.

Александр добился того, чего хотел, но не обрел покоя. Хотя приговор об уничтожении города выносил не он, но он был в ответе за то, что больше не существовало легендарного города, где Софокл нашел своего Эдипа, откуда был родом великий полководец Эпаминонд.

«Зевс сорвал месяц с небес», – говорили по всей стране.

Фивы считались месяцем Греции, а Афины – солнцем.

Участь Фив потрясла всех: только поколение тому назад им принадлежала гегемония в Элладе, теперь они были стерты с лица земли.

Ужас объял Элладу. Жестокость молодого царя повергла всех в оцепенение.

А воины-победители праздновали свою победу шумными кутежами, на которых вино – македоняне, в отличие от греков, пили его не разбавленным – подносили в громадных кубках.

Таида сидела на открытой баллюстраде своего дома, любуясь последними лучами заходящего солнца и рассеянно перебирала струны кифары.

Как легкий ветерок, впорхнула Иола.

– Отчего ты печальна, душа моя?

– Так, вспомнилось кое-что…

Иола внимательно посмотрела на подругу.

– Ты думаешь о молодом царе? Его образ смущает твое сердце?

– Да, Иола. Ты догадалась… – улыбнулась Таида. И невольно воскликнула. – Слава Тихе!.. Александр жив. Александр снова одержал победу.

– Но какой ценой! Все в Афинах говорят о его жестокости.

– Да… это, к сожалению, так… Но я слышала и другое мнение, что молодой царь не лишен и чувства милосердия. К нему привели связанную фивянку, благородного происхождения. Она была обесчещена его воинами. Они жестоко пытали ее, заставляя сознаться, где она спрятала сокровища своей семьи. Женщина повела своих мучителей к скрытому в кустах колодцу; здесь, сказала она, на самом дне погружены ее сокровища. Воины поверили ей и спустились в колодец, и она забросала их камнями. А когда ее привели на суд к царю, сказала, что она Тимоклея, сестра того Феогена, который, будучи стратегом при Херонее, пал, сражаясь против Филиппа, царя Македонского, за свободу греков. Александр простил мужественную женщину и даровал свободу ей и ее родным.

– Ты говоришь о молодом царе так, как будто любишь его. А ты ведь даже еще не знакома с ним?

– Разве для женских мечтаний это преграда?.. Ты знаешь, я была у прорицателя…

– И что же поведал тебе тот, кто видит невидимое?

В глазах Таиды затаилась печаль.

– Он увидел длинную дорогу… На этой дороге предстоит мне встретиться с Александром… Только его путь намного короче моего. Не знаю, что бы это значило?

Иола нежно обняла подругу.

– Над судьбами людей властны боги. Зачем думать о том, что не дано нам изменить?.. К тому же у меня хорошие вести от Неарха. Царь устраивает пир в честь победы над Фивами. Неарх зовет меня.

– От Птолемея у меня нет вестей… Хотя он говорил, что рад будет видеть меня.

– Я уверена в этом! – тут же поддержала подругу Иола.

Таида серьезно посмотрела на нее:

– Хочу, чтобы ты знала: мне нужно воспользоваться вниманием Птолемея, чтобы встретиться в Александром.

– Но это ведь не совсем честно по отношению к Птолемею…

– Почему же? Я ведь гетера… Он мне понравился, и я одарю его лаской, если он будет нуждаться в ней… – И добавила после паузы. – То, что я сказала тебе, Иола, только для твоих ушей!

– Это я обещаю тебе… Но согласиться с тобой мне трудно.

Таида ненадолго задумалась, затем взглянула на подругу, улыбнулась ей.

– Хорошо! Едем!

Полная луна осветила трехликую Гекату, покровительницу волшебства и заклинаний.

Скульптура богини стояла на перекрестке трех дорог…

Таида совершила жертвоприношение… Заколола черного петуха, собрала кровь в сосуд… Окропила землю перед алтарем богини, чья власть распространялась на небо, землю и ад…

Затем встала на колени… Страстно молила:

– О, неназываемая по имени! Пошли мне любовь величайшего и доблестнейшего из мужчин…

Богиня будто пристально вглядывалась в смертную женщину… Внезапно бесстрастный лунный свет озарил лицо Таиды, стоящей перед Гекатой на коленях.

Это был знак благословения!..

В своем огромном шатре царь устроил пир для победителей, которые удобно расположились на пиршественных ложах.

Победителям раздали золотые сосуды, серебряные чаши, дорогое оружие, поместья и рабов, рабов, рабов… Эта щедрость стала возможной благодаря богатым трофеям. То, что щедрые подарки сохраняют дружбу и укрепляют доверие, цари знали слишком хорошо. Эту истину еще с детства усвоил и Александр.

После раздачи подарков в шатер вошла Таида.

Она сбросила плащ, и в белоснежном хитоне – безрукавном и длинном – предстала красавица, о которой можно было сказать языком греческих поэтов: воистину пенорожденная.

Ей надлежало открыть пир.

Гости замерли, пораженные ее совершенной красотой.

На глазах у воинов Таида сбросила и хитон. Лишь шкура леопарда прикрывала великолепные формы ее тела… Золотой шлем с маленьким козырьком подчеркивал совершенные линии ее профиля…

Призывно зазвучали трубы…

Застучала барабанная дробь, отбивая ритм воинственного марша.

Таида танцевала в шатре Александра воинственный танец с оружием – периху.

Маршируя, она высоко вскидывала ноги…

…Демонстрировала высочайшее искусство владения мечом…

Воины, не отрываясь, следили за властными и темпераментными движениями гетеры… Она заворожила даже царя… Восторженными глазами он смотрел на Таиду.

И вдруг Таида ясно и отчетливо стала похожей на его мать – Олимпиаду. Под звуки марша царь услышал голос матери: