Франц Энгел - Мера Любви

Струсил? — язвительно спросил граф. — Ты, я смотрю, смелый только с женщинами.

Паоло скосился на окровавленную Джованну.

— Подлец ты, и больше ничего. — Граф говорил сдержанно, казалось, даже спокойно, просто после каждого слова Паоло получал в зубы.

Паоло, шатаясь, продолжал отступать и отступать, де Бельвар разбил ему все лицо, только богатырское сложение позволяло Паоло устоять на ногах.

Отделав его, де Бельвар подошел к Джованни и сказал:

— Мы уезжаем.

Сначала граф отвез Джованни на собор в Пайпуэлле, потом они оба отправились на свадьбу Гийома де Марешаля. И эти два события, как будто совсем не связанные между собою, привели к тому, что они вернулись в Честер совсем не в том настроении, в каком покидали его.

Первым обстоятельством, повлиявшим на их судьбу, явилась неудача с разрешением силфорского вопроса. При открытии Церковного собора вакантные епископские престолы пожаловали тем, кто был угоден королю Ричарду: Винчестер, Лондон, Солсбери и Или получили новых пастырей. Ни одна кандидатура, выдвинутая королем, не встретила препятствий. Всем, разумеется, было прекрасно известно, что епископов выбирают, а не назначают на должности, словно королевских служащих, поэтому считалось, что новым прелатам посчастливилось быть избранными при редкостном единодушии.

Но уже следующее дело оказалось практически неразрешимым: речь шла о назначении незаконнорожденного брата Ричарда, Готфрида, на престол Йоркской архиепархии. Разумеется, Готфрид являлся членом королевской семьи, и ему необходимо было обеспечить соответствующее происхождению содержание, поэтому во исполнение воли покойного отца Ричард и назначил его архиепископом. Однако против бастарда старого короля высказались слишком многие сильные мира сего: прежде всего королева Элеонора, потом Гуго де Пуэсе, епископ Даремский, владелец графства Нортумберленд, и Губерт Вальтер, отныне епископ Солсбери, уважаемый прелат, которому в скором времени предстояло сделаться преемником Балдуина Кентерберийского.

К этому стоит добавить не затихавшую много лет в продолжение прошлого царствования войну монашеского капитула Церкви Христа в Кентербери против своего архиепископа, имевшего неосторожность основать в близлежащем Хэкингтоне коллегиальную церковь, что, естественно, угрожало доходам монахов. Ричард решил запугать представителей капитула крутыми мерами, но они были не так просты, достичь компромисса оказалось делом сложным, переговоры затянулись.

Среди всех этих церковных бурь, потрясавших королевство Английское, проблема Силфорской епархии представлялась лишь еще одним досадным предлогом для склоки.

Не совсем понятно , чего ты добиваешься, — говорил епископ Честерский Джованни на довольно хорошей, хоть и несколько путаной латыни. — Возможно, лучшим выходом из ситуации послужило бы упразднение епархии. Сделаем из Силфора деканат и, я тебя уверяю, я сам лично займусь этими бунтовщиками, а ты можешь спокойно отправляться в Крестовый поход.

— Да, тому есть прецеденты, и немало, — согласился архиепископ Кентерберийский. — Если епархия не дает достаточно дохода, ее разумно объединить с соседней, как Личфилд и Ковентри.

— Но граница между архиепархиями Кентербери и Йорка проходит по рекам Хамбер и Мерси, таким образом епархия Честера относится к ведению Кентерберийского престола, а епархия Силфора — Йоркского, — возразил Солсберийский епископ. — В этом вся проблема. Как мы станем решать вопрос об укрупнении Кентерберийской епархии за счет епархии Йоркской? На это требуется хотя бы узнать мнение архиепископа Йорка.

— То есть, Готфрида, а он еще не архиепископ, — вмешался епископ Даремский. — И возможно, я не говорю никогда, но, возможно, долго еще им не станет.

— А позволено ли нам будет узнать, почему тебя назначил в Силфор сам Пала? — поинтересовался у Джованни епископ Солсбери.

Прежний епископ скончался во время своего ad limina [15]?

Не знаю, растерялся Джованни, — ради меня никто не пускался в объяснения, мне объявили, что король Генрих желает видеть в этой провинции образованного и молодого…

Да уж, — перебил его Кентерберийский архиепископ, — покойный король, упокойся душа его в мире, странный был человек.

Ни до чего не договорились, Джованни отослали искать помощи У папского легата a latere [16], его тезки, кардинала Джованни д'Ананьи. Легат уже высадился на английский берег, но его силой удерживали в Дувре, пока Ричард самовластно разрешал вопросы поставления своего незаконного брата в архиепископы и перемирия между монахами и священниками Кентербери. Новый король вовсе не склонен был допускать вмешательство Папы в дела его королевства.

Де Бельвар устроил встречу Джованни с папским легатом через королеву Элеонору, игравшую роль любезного тюремщика кардинала д'Ананьи. Только тогда, от легата, Джованни впервые услышал, что жалобы на него неоднократно достигали Папской Курии: сначала аббат Бернар сообщал, как ужасно Джованни управляет своей епархией, распустил вверенное его попечению местное духовенство, более того, поощряет нерадивость, стремясь быть любезным всем темным мужланам, которые волею светских сеньоров занимают приходские церкви Силфорской епархии. Затем тон жалоб стал более категоричным: силфорские каноники сетовали на его пристрастность и произвол. «Не мудрено, — говорилось в их послании, — что епископ на ножах с прихожанами, он занят интересами знати, пренебрегает своими обязанностями, ездит на охоту» и прочее, и прочее.

— Ох, дитя мое, я всего и не упомню, — вздохнул кардинал, — лучше тебе будет отправиться к Святому Престолу и самому все объяснить, в Курии столько жалоб, и половина, да куда там половина, добрых три четверти из них — наветы. Так что, послушай моего совета, езжай к Папе.

Джованни был раздосадован. Да, он помнил угрозы аббата Бернара нажаловаться на него, но надеялся, что дело не зайдет столь далеко и ему не потребуется лично оправдываться в высшем церковном суде католического мира.

Когда кардиналу д'Ананьи позволили покинуть Дувр, почти минули уже декабрьские календы. Де Бельвар с Джованни приехали вместе с ним в Кентербери, куда помпезно заявился и король Ричард. К этому времени папского легата с одной стороны запугали, с другой — задобрили дорогими подарками, и ему оставалось только поддакивать волеизъявлениям короля Англии: монахам Церкви Христа запретили жаловаться, избрание Готфрида было одобрено.

Ричард, едва пробывший в своем королевстве четыре месяца, уже засобирался обратно на континент, и стремился только к одному: как можно быстрее покончить с делами.