Сергей Марков - Вечные следы

«Симеон Федорович, от Курбы, своего поместья, человек старый и сильно изнуренный необыкновенно воздержною и суровою жизнью, которую он вел с молодых лет», как писал о Курбском сидевший его в 1526 году Герберштейн, прожил последние дни в опале. Открыто порицавший Василия III за развод с женой, старый герой Югры был «удален от очей» великого князя и вскоре умер.

Почему мы тревожим недобрую память беспалого пирата Фернандо Мендеса Пинто?

В записках о своих необыкновенных приключениях он привел пенные данные о связях Руси с Китаем и Монголией.

…В юном возрасте португалец Мендес Пинто бежал из Лиссабона в Индию. Оттуда он отправился в Абиссинию, но попал в руки турецких морских разбойников. Они увезли его в Мекку и продали в рабство.

Выкупившись из плена, молодой Пинто побывал на островах Ормуз, Суматра, в Сиамском заливе, а в 1540 году сам стал пиратом. Проливая чужую кровь на двух океанах, он прокрался к берегам Китая и здесь случайно нашел место, где находились семнадцать священных погребений. В поисках золота Пинто осквернил могилы и бежал с места преступления. В Кантонском заливе пират потерпел кораблекрушение, но каким-то чудом спасся и добрел в Нанкин. Там его ожидало справедливое возмездие за осквернение святынь. Согласно законам, действовавшим в то время в Китае, он был приговорен к розгам и отрезанию пальца на правой руке. Пинто отправили на каторгу. Он очутился в провинции Шень-си, где вместе с другими каторжанами принимал участие в восстановлении Великой китайской стены.

Там около 1545 года Пинто встретил русских людей. В своих записках он впоследствии упомянул, что русские рассказывали ему, как потерпели какое-то бедствие, но на помощь им пришли дружески расположенные монголы и выручили их из беды.

Вскоре после этой встречи в Китай вторгся неизвестный «татарский царь». Он освободил португальца и взял его к себе на службу. С полчищами «царя» Пинто попал в город Тюймикан, где властвовал монгольский хан.

Однажды к ханскому двору прибыли властители различных стран и областей, в том числе некий Каран, или Карао. Столица его страны находилась близ гор Гонкалидан, по некоторым признакам — в Средней Азии. В свите Карао находились русские люди.

«Они белокуры, хорошо сложены, одеты в широкие штаны, дорожные плащи с широкими рукавами и шапки, подобно фламандцам и швейцарцам, которых мы видели в Европе, причем наиболее уважаемые из них были одеты в кафтаны, подбитые соболями и другими мехами. Все они носили большие и широкие сабли…» — описывал Пинто московитов. Но самые удивительные сведения пират получил в городе, который, как надо полагать, находился на реке Хуанхэ, по которой спускался Пинто.

Город в Желторечье, о котором говорит Пинто, судя по описанию, — старинный Фоу-чэн с его каменными стенами и мостами. Осматривая укрепления, Пинто увидел метательные орудия, напоминавшие насосы. В ответ на просьбу сказать, кто изобрел такие удивительные приборы, любознательный пират получил разъяснение, что их построили люди из страны «Мускоо».

В числе пришельцев из страны «Мускоо» была женщина, владения которой раньше находились по соседству со Скандинавией. Название местности, где жила эта северянка, напоминает нам Кигор в русском Поморье. Сыновья северной княгини впоследствии переженились на родственницах «татарского» (разумеется, монгольского) владетеля страны, которую посетил Пинто. Пришельцы умели делать метательные снаряды и создали оборонительные сооружения в городе над Желтой рекой. Эти загадочные, но важные свидетельства Пинто, на мой взгляд, в какой-то мере могут перекликаться со свидетельствами XIII века о пленниках монголов — европейцах, заброшенных в глубину Азии. Тогда, а именно в 1276 году, в Китае войска великого хана Кубилая, в которых находились и русские, применили мощные метательные орудия.

Что же касается рассказа Пинто о московитах, прибывших в Китай из какой-то области, граничившей со Скандинавией, то в норвежских летописях и европейских хрониках нам удалось найти сведения о вынужденном пребывании русских в Скандинавских странах в эпоху татаро-монгольского владычества.

Так, в первой половине XIII века, когда орды Батыя залили кровью русские нивы, жители Северной Руси были вынуждены искать убежище в Дании и Норвегии. Только в одну Данию из северных частей Московии и новгородских владений прибыло тогда не менее сорока кораблей. Гакон Старый — король Норвегии — отвел берега фиорда Малангр для размещения беглецов из Руси. Следовательно, Пинто мог слышать предания о русских беглецах в Скандинавии… Испытав множество приключений, сменив наряд корсара и наемного солдата на облачение иезуита, Пинто в 1558 году возвратился в Португалию. Четверть века он провел в небольшом городе Прагаль, работая над записками о своих необыкновенных похождениях в странах Азии. Умер он в глубокой старости, прожив 84 года.

Подлинник рукописи Пинто был выкраден иезуитами, которые боялись, что бывший пират невольно проговорится о некоторых просветительных подвигах папских посланцев в странах Юго-Восточной Азии. Но все же книга Пинто была издана в Португалии в 1614 году, через тридцать лет после смерти пирата. Пинто считался первым европейцем, проникшим во внутренний Китай со стороны восточных морей. Однако до него там уже бывали русские, пришедшие в эту страну через Монголию или Туркестан.

Поход Ермака описан в сотнях книг. Я не хочу повторять того, что широко известно. Расскажу лишь о том, какие замечательные предначертания родины пришлось исполнять Ермаку, к каким целям он шел, возможно, сначала даже не осознавая их. Есть тут неразгаданные тайны — неразгаданные лишь потому, что исследователи не сопоставляли события во времени, и эпизоды оставались одинокими звеньями, не связанными в единую цепь.

Первым звеном этой цепи надо считать дошедшее до нас свидетельство о том, что Иван Грозный однажды назначил награду храбрецам, которые откроют водный путь из Руси в Китай и Индию. По времени это совпадает с поездкой некоронованного короля Прикамья, промышленника Аники Строганова в Москву. Он сообщил тогда, что из пермских строгановских вотчин в Сибирь уже ходили два отряда. Независимо от этого сохранилось сказание об одном «пермяке», который дважды ездил в Китай, насколько можно понять — сначала через Бухару, а затем — дорогой «ближе к морскому берегу» — по Оби и Иртышу. Возможно, что этот «пермяк» был близким к Строгановым служилым татарином Кайдалом (Кудаулом). Его рассказ о новых землях был записан в 1558 году в Москве и помог Строгановым получить права на новые владения.