Артамонов Иванович - КУДЕЯР

— Куда же мы теперь? — спросил Олекса. — Эх, кабы дали нам коней, помчались бы мы во весь опор в Веденеево!

У Олексы в селе отец с матерью, сестрёнки и брат. А что у него, у Кудеяра? Отец Андриан? Кудеяр соскучился по нему, но в скит не тянуло: со смертью Ольки его словно отрезало от тех мест.

— А ты куда хочешь податься? — спросил он Филю.

— Где оладьи, там и сладко, где блины, там и мы. Скомороху везде жить можно! Да и к вам я привязался, — Филя весело засмеялся.

— Перво-наперво нам поесть нужно да подумать, как спасти Елфима с Брошкой. Мирон бежать не хочет, да и слаб он.

— А может, не стоит?… — Олекса глянул в глаза Кудеяру и осёкся. — Это я так, сдуру. Страшно стало: вдруг опять туда угодим.

— Бог даст, не угодим. В Москве я знаю только одного человека — Фёдора Овчину, к нему и направимся.

Довольно быстро ребята отыскали нужный дом. Воротник, подозрительно осмотрев их с ног до головы, сердито промолвил:

— Нетути князя Фёдора дома, ходят тут всякие! Друзья хотели было уйти, но в это время на вороном коне показался нарядно одетый всадник.

— Эй, ворота!

Кудеяр вежливо поклонился:

— Здравствуй, Фёдор.

Молодой князь оглянулся и с удивлением посмотрел на ребят.

— Здравствуй, Кудеяр, я помню тебя. Рад, что невеста твоя отмщена: на днях государь Иван Васильевич велел казнить злодея Андрея Шуйского, а дружков его разослать по разным городам.

— И Фому Головина?

— Его в первую очередь: он митрополита бесчестил, на мантию ему наступал.

— И дочку его, Феклушу, услали?

— Нет, она в Москве осталась.

— Так ты, поди, женишься на ней?

— Кто ж на опальных женится? Да к тому же на Москве красавиц много. Вы-то куда путь правите?

— Нас с Олексой слуги Андрея Шуйского сцапали да в тюрьму упрятали, А как казнили боярина, нас и освободили. Нам бы теперь помыться.

— Эй, Фалалей, — обратился к воротнику Фёдор, — проводи их в мыльню да прикажи новую одёжку им дать, а после бани пусть накормят.

После сытной еды ребята вздремнули, а когда проснулись, на дворе была темень, мела метель.

— Теперь самое времечко, — промолвил Кудеяр, Разыскав в сарае пешню, вышли за ворота.

— Ежели всё случится так, как задумали, поволокем Елфима с Ерошкой в сарай, что возле хором Шуйских, там освободим их от цепей. В цепях им из города не выбраться — стража в воротах сразу же сцапает.

— А ну как в сарае нас подстерегут слуги Шуйского?

— Хозяина нет, Олекса, слугам теперь не до сарая, да и недолго мы там задержимся. До утра нужно выбраться из города, не то в тюрьме обнаружат пропажу н почнут нас разыскивать.

Сквозь снежную круговерть проступила громада Успенского собора. Постояли возле него, осматриваясь по сторонам, — кругом ни души, все москвичи давно спят. Осторожно пошли в сторону тюрьмы, отыскали нужное оконце и, подсунув под решётку пешню, налегли на неё. Решётка, чуть скрипнув, отошла.

Первым выбрался Ерошка. Ухватив за рука, вытащили Елфима. Кудеяр с Олексой взвалили беглецов на плечи, Филя шёл впереди, высматривая безопасный путь.

Яростные порывы ветра опрокидывали с ног. С трудом одолели путь до Фроловских ворот, свернули направо под уклон. Вот и подворье Кириллова монастыря с церковью Афанасия Александрийского. Остановились, заслышав крики сторожей, торопливо пересекли дорогу. На ощупь отыскали узкий проход между приземистой избушкой и оградой дома Шуйских. Несколько минут отдыхали, лёжа на сене. Кудеяр попытался было пешней сбить цепь с ног Елфима, но где-то поблизости грозно зарычала собака.

— Тише! прошипел Олекса, наблюдавший за двором Шуйских через чердачное окно.

Затаили дыхание. В тишине послышался слабый скрип саней.

— Тпру! — прозвучал в темноте голос, показавшийся Кудеяру знакомым. — Наконец-то приехали. Ну и погодка!

— Нынче святой Сильвестр гонит лихоманок-сестёр за семьдесят семь вёрст.

— Провалиться бы им в геенну огненную, повадились ходить на Русь, — говоривший громко икнул.

Кудеяр догадался — это Мисюрь Архипов с Юшкой Титовым пьяными заявились на подворье. В темноте послышался громкий стук.

— Спят, черти полосатые! Как не стало нашего милостивца, так и порядок порушился.

— Кто там? — глухо донеслось из-за двери.

— Свои, сонная кулёма, живо отворяй!

Скрипнула дверь, трепетное пламя свечи на мгновение выхватило из темноты две фигуры в огромных тулупах. Вновь стало тихо.

— Быстро к саням! — приказал Кудеяр.

Все сразу поняли его замысел, торопливо покинули укромное место. Возле ворот стояли двое саней, слуги вот-вот должны были явиться за ними. Поспешно отвязали лошадей и, повалившись в сани, погнали в сторону Фроловских ворот. При виде стражников сердце у каждого захолонуло, но те не остановили беглецов, лишь один из них проворчал:

— И куда в эдакую круговерть людей несёт? Путный хозяин в такую погодку собаку на двор не выпустит.

Передними санями правил Ерошка. Как москвич, он лучше всех знал дорогу. Выметнувшись на Пожар, Ерошка с силой хлестнул лошадь, та резво припустилась по безлюдной Варварке.

Когда въезжали в Рогожскую слободу, в окнах некоторых изб затеплились огоньки — близилось утро. В стороне от жилья остановились.

— Светать скоро начнёт, пора освободиться от тюремных оков, — Ерошка извлёк из сена свои ноги.

Пешней сбили с узников цепи.

— Ну вот что, братцы, — хрипло проговорил Ерошка, — премного вам благодарен за подмогу, только мне с вами не по пути. Я в Москве как рыба в воде, потому покидать стольный град мне ни к чему. Вы же на Волгу удумали путь держать. Так что прощайте, тут, в Рогожской слободе, у меня зазноба есть.

Ерошка махнул рукой и словно растворился в снежной пелене.

Кудеяр сел в одни сани с Елфимом, Олекса с Филей, лошади бойко устремились по Владимирке в сторону Нижнего Новгорода.

Не доехав до Нижнего Новгорода вёрст пятьдесят, беглецы повернули на юг.

— На Волге зимой нам нечего делать, поживём пока в глуши, в нижегородских лесах, благо там у меня укромное местечко есть.

В ответ на слова Елфима Олекса грустно вздохнул. Ему хотелось податься в Заволжье, в родное Веденеево, а Елфим повёл их совсем в другую сторону.

— Земля здесь добрая, хлебородная, — говорил между тем предводитель, — на лугах народ собирает вдоволь сена, оттого животины по дворам у всех немало. Да только и тут бедности хватает. Грабят народ и свои русские бояре, и князья татарские. В здешних местах одни селения русские, другие татарские, третьи — мордовские. Немало и таких сёл, где все совместно живут — и русские, и мордвины, и татары. Простому народу чего друг друга чураться-то?

Ослепительно сияли на солнце снега. Укатанная санями дорога весело бежала навстречу полуденному солнцу, выгибая на буграх блестящую, лоснящуюся спину. Справа и слева бесконечной чередой тянулись леса, то преимущественно еловые, то берёзовые, то сосновые, а нередко и дубовые.