Владимир Понизовский - Заговор генералов

К офицерам подъехал великий князь Михаил, брат царя.

— Зимний занимать войсками не следует, — сказал он. Великий князь был озабочен тем, чтобы нижние чины не повредили сапожищами инкрустированные полы в залах.

Пехотинцы и спешившиеся кавалеристы заполнили коридоры Адмиралтейства. На верхнем этаже, у окон, установили пулеметы, в воротах — орудия. Во внутренних дворах расположились артиллерийские запряжки и были устроены коновязи.

В здании Адмиралтейства имелась типография. Хабалов составил текст нового объявления:

«По Высочайшему Повелению г. Петроград с 27 сего февраля объявляется на осадном положении».

Объявление напечатали. Хватились — нет клея. Пришлось снарядить солдат, чтобы они разбросали листки по ближним улицам. Посланные для выполнения задания не вернулись. Чем ближе к вечеру, тем становилось все меньше и меньше защитников последней цитадели, хотя ни с той, ни с другой стороны в районе Дворцовой площади не было ни единого выстрела. Оставшиеся без обеда и в перспективе — без ужина, несколько подразделений построились и организованно, держа равнение, промаршировали и сторону своих казарм.

— После ужина прибудем назад.

Хабалов не строил надежд. Подсчитал наличный состав: пять рот, две батареи, пулеметчики да городовые и жандармы. Не более двух тысяч штыков. У многих в подсумках нет патронов.

Нет, такими силами не то что вести обстрел улиц — не защитить и Адмиралтейства. Может, перебраться в Петропавловку?

Комендант крепости ответил по телефону: пробиться можно лишь с боем перед крепостью, на Троицкой площади, заняли позиции повстанцы с бронеавтомобилями и пушками. На мосту — баррикады.

Главнокомандующий войсками столичного округа обреченно глядел из окна кабинета на пустынную Дворцовую площадь. За ней в темноте вспыхивали багровые отблески. Костры на улицах. Как разверстые огнедышащие пасти стоглавого чудища, в нетерпении скребущего когтями камень мостовых перед последним прыжком…

Телеграмма Родзянки поступила в Ставку в час после полудня. Начальник штаба генерал Алексеев тотчас, нарушив предобеденный отдых царя, доложил о ней.

Крик отчаяния, вырвавшийся из самого сердца Михаила Владимировича, не произвел впечатления на Николая.

— Этот хитрый Родзянко хочет меня запугать, чтобы я уступил, — сказал он. — Ничего у него не получится.

Непреклонность Николая была подкреплена депешей, поступившей следом за родзянковской телеграммой, от Беляева. Энергичный, схватывавший на лету высочайшие желания, военный министр с полной определенностью уведомлял, что волнения, начавшиеся с утра двадцать седьмого февраля в некоторых частях, успешно подавляются и вскорости спокойствие будет полностью восстановлено.

Все же генерал Алексеев осторожно посоветовал царю предпринять кое-какие меры.

— Какие же? — без интереса полюбопытствовал Николай. Хотя, впрочем, образумить столичных смутьянов надлежало. И построже.

— Нескольких полков с Северного и Западного фронтов, а также Георгиевского батальона отсюда, из Ставки, будет вполне достаточно, перечислил начальник штаба.

— Под чьим командованием направить нам карательную экспедицию? — явно оживился император.

— Вполне подходящая кандидатура, ваше величество, генерал-адъютант Николай Иудович Иванов.

Это был тот самый генерал, который не столь давно исходатайствовал у царя милость — возложить на себя орден «Георгия». Желанный крест! Николай, отвергнув все другие, куда более высокие награды, постоянно носил его, приказав перевинчивать с мундира на мундир. У Иванова была и другая, не менее славная заслуга — в шестом году он так удачно усмирил взбунтовавшийся Кронштадт!.. Нынче, правда, Николай Иудович совсем одряхлел. Но поход на Питер будет лишь прогулкой. Зато прямой повод достойно, с царской щедростью отблагодарить преданного солдата!..

— Согласен, — сказал он. — Отдайте нужные распоряжения.

На том обсуждение положения в Питере можно было посчитать законченным. Но как раз в этот момент свитский офицер доложил о весьма срочной депеше, которая получена из Мариинского дворца.

Николай взял бланк, пробежал — и глазам своим не поверил: князь Голицын от имени всего совета министров, собравшегося на заседание, нижайше доносил, что правительство не в силах справиться с бунтовщиками и посему просит о своем увольнении. Кроме того, князь рекомендовал объявить столицу на осадном положении и назначить главнокомандующим войсками округа другого генерала взамен Хабалова, проявляющего нерешительность и растерянность.

Следом поступила телеграмма от военного министра. В полном противоречии с предыдущим донесением Беляев теперь докладывал, что положение весьма серьезное и необходима присылка «действительно надежных частей».

Царь решил прибегнуть к совету единственного человека, которого слушался, не прекословя: позвонил в Царское Село.

— Дети разболелись корью, приезжай, — ответила Алике.

Когда выехать? Завтра утром? Нет, этой же ночью. Генерал-адъютант Иванов уже ждал аудиенции.

— Поздравляю с назначением главнокомандующим войсками Петроградского военного округа, Николай Иудович! — с милостивой улыбкой принял старика император. — В столице брожение среди фабричных и в запасных батальонах. Наведите порядок. Не миндальничайте. Как тогда, с морячками. Даю вам неограниченные полномочия. На усиление гарнизона вам, генерал, будут присланы части с фронта.

Пока царь беседовал с Ивановым, начальник штаба передавал в штаб Северного фронта:

«Государь император повелел: генерал-адъютанта Иванова назначить главнокомандующим Петроградским военным округом; в его распоряжение отправить от войск Северного фронта в Петроград два кавалерийских полка, по возможности из находящихся в резерве 15-й дивизии, два пехотных полка из самых прочных, надежных, одну пулеметную команду Кольта для Георгиевского батальона, который едет из Ставки… Войска нужно отправить с ограниченным обозом и организовать подвоз хлеба и припасов распоряжением фронта, так как трудно сказать, что творится сейчас в Петрограде и возможно ли там обеспечить войска заботами местного гарнизона. Обстоятельства требуют скорого прибытия войск. Такой же силы наряд последует с Западного фронта. Минута грозная, и нужно сделать все для ускорения прибытия прочных войск. В этом заключается вопрос нашего дальнейшего будущего».

Между тем Николай II приказал обер-гофмейстеру графу Бенкендорфу распорядиться о подготовке императорского поезда к отбытию в Царское Село.

Около полуночи он покинул тихий губернаторский дом в вековом парке над Днепром.