Галина Аудерская - Королева Бона. Дракон в гербе

Она знала, как мать любила долгие прогулки среди старых деревьев, посаженных еще княгиней мазовецкой, матерью Януша. Анне вдруг стало жаль, что и она не едет вместе с матерью в Бари. Но сегодня говорить об этом было поздно, впрочем, Анна была уверена в отказе. Ведь совсем еще недавно Бона полушутя сказала дочери, что, коль скоро звезды предрекают ей великое будущее и говорят, что она, Анна, будет править большой страной, ей надо больше читать, многому научиться.

Бари небольшое герцогство, по наследству к ней перейти не может, значит, надо здесь, в Польше, ждать, пока не сбудутся слова астролога, ибо…

На следующий день на рассвете из Яздова тронулся огромный обоз, четверки и шестерки крепких коней тянули тяжело груженные возы. Обоз возглавлял ехавший впереди староста Вильга, рекомендованный Хвальчевским как человек, на которого можно во всем положиться.

Возле часовни, где ее ждала прощальная напутственная месса, королева остановилась на минутку и бросила взгляд на отъезжающих. И это было все. Затем она села в карету вместе с Изабеллой, которая пожелала проводить мать до границы с Силезией, в других экипажах разместились медик ди Матера, Марина и Паппакода, наконец — прислуга и итальянские музыканты из ее капеллы, возвращавшиеся вместе с Боной в родные края.

Когда поезд тронулся, Бона приветливо махнула обеим дочерям рукой на прощанье и долго смотрела на маленькие фигурки на крыльце, они все уменьшались, наконец стали едва различимыми точками на фоне огромных заснеженных елей.

Она понимала, что Августа мало заботит судьба сестер, но и ей уже не хотелось думать ни о чем, кроме предстоящего путешествия, теперь она всегда будет думать о себе, только о себе…

Вереница тяжело нагруженных возов тянулась через деревни, вызывая изумление стоявшего вдоль дороги сельского люда, дивившегося длине обоза, статности ладных лошадей и обилию кованых сундуков, прикрытых от снега огромными кусками кожи или дерюги. Вильга ехал верхом на коне впереди обоза, хмурился и то и дело подгонял возчиков: быстрее, быстрее! Ведь надо за сутки до приезда королевы быть в Бари, привести замок в порядок, повесить занавеси и гобелены, расстелить ковры, которые они везут из Яздова. Он ни с кем и словом не обмолвился, что в сундуках, но, видно, всю дорогу только и думал об этом, ибо все чаще сокращал ночные постои и чуть свет трогал обоз в путь. Похоже, Хвальчевский не очень-то себе представлял, кому доверил сопровождать поезд, а быть может, наоборот, все понимал и поэтому указал именно на Вильгу. Как бы там ни было, но, подъезжая к какому-то богатому поместью, уже в сумерках, староста велел остановить обоз, расставил охрану, а сам поспешил в дом. Едва переступив порог, поздоровался с хозяином, своим добрым знакомым, и сразу же приступил к делу.

— Я выслал к вам, в Гурки, нарочного с письмом. Сообщил вам, что везу?

— Вроде бы так, — уклончиво ответил хозяин, наливая в серебряные кувшины мед.

— Ведь не знаю, куда от стыда деваться, подумать только — везу такой обоз. Все в письме написал: двадцать четыре повозки с золотом и серебром, а тянут их сто сорок четыре чистокровных лошади из королевских конюшен!

— Прямо не верится. Эдакое богатство! — смущенно пробурчал хозяин.

— Так задержите меня, ваша милость! — воскликнул Вильга. — Христом-богом прошу, не выпускайте отсюда! Сам буду рад, коли задержите. Пальцем не шевельну, когда прикажете коней выпрягать.

— Разбой получится, — опять пробурчал хозяин.

— А так — грабеж. Разве не понимаете, ваша милость? Ведь сокровища везу за границу.

Подумать страшно какие!

— Ну хорошо, допустим, повозки я силой задержу. А потом что? — размышлял вслух хозяин, медленно потягивая благородный напиток.

— В лесу спрячете, закопаете, — напирал Вильга. — А вернусь, я сам все отвезу королю.

Доставлю прямо на Вавель.

— А она? Когда она здесь будет?

— Королева? Завтра, быть может, послезавтра. Успеете. Я гнал без остановок, да и люди мои готовы пойти за мной хоть в огонь.

— А я совсем не собираюсь из-за вас пойти в тюрьму, — пробормотал шляхтич.

— Ну так как? Задержите меня, ваша милость, или пропустите? — уже с гневом в голосе допытывался Вильга.

— Боюсь я… Ведь сенаторы, слышал я, дали ей свое согласие… Как же я могу осмелиться? Нет!

Нет! Хватит с меня всяческих тяжб и распрей! А вы, ваша милость, попытайтесь договориться с моим соседом. У него охрана получше и имение поболее моего. Он совсем рядом, за лесом.

— Ваша милость! — горячился Вильга. — Везу воистину сокровища! Как можно дозволить столько добра вывезти за границу?!

— Езжайте к соседу — человек он дерзкий и задиристый, грабежа не потерпит! — клялся хозяин.

— Чтоб вам провалиться! Черт бы вас всех побрал! — уже не сдерживая ярости, кричал Вильга.

— Как имя-то соседа?

— Топольский. Из Тополева.

— Что делать, поеду к нему, а возы здесь оставлю, возле вашего дома. Головой за них ответите!

Вильга вскочил на коня и в сопровождении стражника помчался в сторону леса. Но и в Тополеве у него ничего не вышло, пан Топольский испугался еще больше и принялся отговаривать старосту от безумной затеи:

— Да вы сами, ваша милость, говорите, что она отреклась от всего, что от нее потребовали, а вывозит только свое приданое. Как же я могу противиться воле самого короля, даже если в сундуках и лишнее припрятано? Как я смогу проверить? Поезжайте в Гурки, быть может, тамошний владелец похрабрее будет…

— Помилуйте! Ведь я от него и еду!

Топольский только руками развел, а Вильга, так ничего и не добившись, выскочил из дому, чертыхаясь во весь голос:

— Трусы, жалкие трусы! Бездельники! Предатели!

Не заходя к Гурке, даже не попрощавшись с ним, староста погнал обоз дальше на запад, к силезской границе. По дороге он еще несколько раз обращался к владельцам имений, уговаривая спрятать хоть часть сундуков с золотом. Но напрасно. Одни боялись королевы, которая вот-вот появится вслед за обозом, другие опасались соседей, которые подсмотрят и донесут, а кто просто отмахивался от Вильги, как от злого духа-искусителя. Так и не нашелся шляхтич, способный постоять за своего короля. В бессильной злобе отважный Вильга пересек границу Польши и повез богатство Боны в чужие края.

Путь до Вены был долгим и тяжелым. Марина всю дорогу причитала и жаловалась на холода, пока наконец в конце февраля конный поезд не добрался до замка римского короля Фердинанда. Бона заехала к нему лишь затем, чтобы поговорить об Изабелле, и только поэтому приняла приглашение, переданное ей на границе королевскими посланниками.

Фердинанд принял своего давнего врага так, словно бы решил поиграть со змеей, которую искусство врачевателя или случай лишили ядовитых зубов. Он был подчеркнуто любезен, и, хотя согласия на возвращение дочери и внука в Венгрию Бона от него не добилась, прощаясь, король вручил ей послание, где благодарил за то, что она так умело и благополучно уладила спорные вопросы между габсбургским двором и Заполиями.