Кристофер Хибберт - Королева Виктория

«Бедный мальчик, — писала Луиза одной из своих подруг, - ему сейчас не разрешают общаться со мной и даже заходить в мою комнату. Это очень печально для нас обоих. Однажды он сказал мне: «Люси, не знаю, что станет со мною, если ты когда-нибудь покинешь наш дом. Я этого просто не переживу».

К счастью, домашний учитель мальчика преподобный Робинсон Дакворт, член совета Тринити-колледжа в Оксфорде, добросовестно отнесся к своим обязанностям и постарался понять истинные потребности своего подопечного. С одной стороны, он всеми силами угождал королеве и поразил ее своими изысканными манерами, а с другой -поладил с шотландскими горцами, что никак не удавалось его предшественнику.

Вскоре после назначения Дакворта принц Леопольд тяжело заболел, началось сильное кровотечение в кишечнике, и он некоторое время был прикован к постели. Королева все это время сидела у его кровати и уже потеряла надежду на благополучный исход. А когда принц все же стал понемногу поправляться, и появилась надежда на полное выздоровление, она вдруг поняла, что ее «бедный мальчик» стоял на краю могилы и теперь от нее требуется относиться к нему как к главной ценности в своей жизни. Она поняла, что отныне Леопольду и Беатрисе нужно быть вместе с нею, а она ни в коем случае не должна допустить полного распада семьи. Иными словами, ее младшие дети должны стать помощниками в ее повседневных делах и все свое время посвятить матери. Тем более что мальчик, кажется, проявлял все склонности к подобного рода обязанностям. «Кроме французского и немецкого, — с удовлетворением писала королева старшей дочери, -он весьма успешно изучает латынь, греческий и итальянский. Кроме того, он увлекается музыкой и рисованием и проявляет серьезный интерес к политике. Короче говоря, он занимается всем понемногу, а его ум и сознание больше, чем у кого бы то ни было из мальчиков, напоминают ум и сознание своего дорогого отца».

Однако задуманный королевой план на будущее совершенно не устраивал принца Леопольда. Сама мысль о том, что всю оставшуюся жизнь ему придется провести в затхлых, «ужасных» и «отвратительных» помещениях Виндзора и Осборна, а также в «совершенно омерзительном» Балморале, наводила на него ужас. Тем более что все это время ему пришлось бы общаться с ненавистным и высокомерным Джоном Брауном. «Я сейчас просто в отчаянии, — делился он своими мыслями со Стерлингом в сентябре 1868 г., когда ему исполнилось пятнадцать лет. — Иногда со мной обращаются так, что хочется выть от тоски (к счастью, это не касается мистера Дакворта; который по-прежнему добр и великодушен ко мне). А больше всех мне надоел этот Д.Б., как, впрочем, и его брат. Иногда, ради забавы, он бьет меня ложкой по лицу и все такое прочее. Конечно, вам все это может показаться смешным, но вы же знаете, насколько я чувствительный человек. Надеюсь, вы понимаете, как мне здесь трудно».

«Мне очень плохо здесь, — писал принц Леопольд в феврале 1870 г. в другом письме Стерлингу из Осборна, едва поправившись после очередной тяжелой болезни. — Совсем недавно я перенес очень тяжелую болезнь... и вот я снова в постели. Жизнь в этом мрачном доме становится для меня просто невыносимой. Здесь ни у кого нет ни минуты свободного времени, за всеми пристально следят и контролируют каждый шаг, а все, что здесь говорят, тут же становится известным матери». Принц добавил, что он очень опасается за судьбу мистера Дакворта, к которому начинают относиться так же, как в свое время относились к Стерлингу. Он не сомневался, что пройдет немного времени и этот ненавистный Браун выживет его из дворца, как сделал это с предыдущим наставником. Словом, усилиями Джона Брауна жизнь для принца стала настолько невыносимой и тягостной, что он признался Стерлингу в желании покончить с собой. «Этот дьявол Арчи, — жаловался принц новому наставнику, Роберту Коллинзу, после того как мать уволила Дакворта, — просто изводит меня своими придирками. Он пристает ко мне каждый божий день и даже ночью ничего не делает для меня. Он даже ночной горшок не приносит мне и постоянно издевается над слугами. Я его так ненавижу, что готов разорвать на части».

«Ее Величество становится для меня все большим тираном, — писал он в следующем году. — Должен сказать, что изрядно устал от своего рабского состояния и с нетерпением ожидаю того дня, когда наконец-то разорву эту ненавистную клетку и улечу отсюда навсегда».

Когда принцу Леопольду исполнилось восемнадцать лет, он стал всерьез обдумывать план бегства из родного дома. Ему с большим трудом удалось убедить мать, что единственным выходом для него является поступление в Оксфордский университет. Принц долго доказывал ей преимущества университетского образования и особое внимание уделял тому, что хочет пойти по стопам «дорогого папы» и наконец-то встретить там достойных сверстников, с которыми мог бы нормально общаться. Он давно уже жаловался королеве, что у него нет достойного круга общения, а это неизбежно приводит к усилению таких качеств, как стеснительность и неумение вести себя в обществе.

Поначалу королева резко противилась всему этому и была крайне расстроена, что эта тема получила такую широкую огласку при дворе, став предметом для обсуждения придворных. Она говорила сыну, что его отец вряд ли одобрил бы такое решение, да и у нее есть еще больше предубеждений как против Оксфорда, так и против Кембриджа. Конечно, можно было бы говорить о колледже Святого Андрея, но все равно она и думать не хотела о том, чтобы сын жил за пределами ее дома. «Ты переоцениваешь свои физические возможности, — говорила она, -и считаешь себя сильнее, чем есть на самом деле».

В конце концов сын убедил ее или, как она сама говорила, «вынудил» уступить его требованиям и разрешить ему поступить в Оксфорд. Правда, при этом она неоднократно напоминала ему, чтобы он «не переутомлялся, не слишком увлекался посторонними делами и вообще не забывал, что поступает туда для учебы, а не для развлечений». Кроме того, она потребовала, чтобы принц Леопольд приезжал в Виндзор на выходные, проводил вместе с ней пасхальные каникулы в Осборне, а в мае отправлялся в Балморал вне зависимости от того, когда заканчивается весенний семестр. Словом, он должен был понять, как «неудобно будет королеве объяснять отсутствие взрослого ребенка, если приедут гости».

Счастливые дни принца Леопольда в Оксфорде были омрачены многочисленными «тоскливыми письмами и телеграммами», которые он регулярно получал из «дома» милого дома». Кроме того, он вынужден был регулярно наведываться к матери и даже однажды поссорился с ней из-за этого. Да и весьма строгие ограничения, наложенные на его жизнь в университете, далеко не радовали его. Мать сделала все возможное, чтобы уберечь младшего сына от тех позорных искушений, которым так легко поддавались его старшие братья. Так, например, он не имел права приглашать к себе тех университетских друзей, которых хотел видеть, не имел права встречаться с девушками по собственному выбору и т. д. Последнее обстоятельство вызывало у него самые серьезные возражения, и он пытался пренебречь материнскими советами и предостережениями. «Здесь так много очень красивых девушек, — сообщал он Стерлингу, — причем как замужних, так и незамужних. Вы же знаете, я давно уже неравнодушен к красивым девушкам, а здесь для меня много соблазнов».