Кристофер Хибберт - Королева Виктория

Подобные чувства испытывал к королеве и принц Альберт. «Нет надобности говорить, — писал он ей из порта Кале, — что с тех пор, как мы расстались, все мои мысли и чувства наполнены тобой. Эти дни пролетели очень быстро, но дни нашей разлуки пролетят так же незаметно».

«Моя дорогая Виктория, — сообщал он ей на следующий день, — мне так хочется поговорить с тобой. Без тебя все кажется мне слишком тоскливым. Твой портрет стоит у меня на столе, и я просто не могу оторвать от него глаз». « Виктория так добра ко мне, так великодушна, — делился он своими мыслями с бароном Штокмаром. — Иногда мне кажется, что я с ума схожу от одной только мысли, что являюсь любимым человеком королевы. Я знаю, что вы проявляете немалое участие в моей судьбе, и именно поэтому решил излить вам душу». «Твоя любовь переполняет мое сердце, — писал он королеве несколько позже. - А там, где любовь, там всегда счастье... Даже в самых смелых мечтах я не смел надеяться, что когда-либо встречу такую глубокую любовь».

Однако в письмах своему другу принцу фон Лёвенштейну, а также некоторым членам своей семьи принц Альберт был более сдержанным и неоднократно повторял, что предвидит некоторые сложности в отношениях с королевой. Он с тревогой говорил, что, вероятно, ему «понадобится в будущем больше твердости и решительности», если не сказать — смелости, чтобы отстаивать свои позиции при королевском дворе. Иногда он даже высказывал опасения, что «не сможет полностью соответствовать» своему новому положению и тому ритуалу, который утвердился в королевском окружении. «Да поможет мне Господь Бог», — закончил он одно из своих писем бабушке. Словом, его будущее казалось ему «блестящим, великолепным, но вместе с тем обильно усыпанным острыми шипами». Что же касается его мачехи, то принц ограничился кратким сообщением, что королева Виктория отнеслась к нему «чрезвычайно благосклонно и дружелюбно» и что он надеется, что небеса не отдадут его в злые руки. Правда, при этом не преминул напомнить, что небо над его головой «не всегда будет таким ясным и безоблачным». Конечно, принц Альберт заверял всех, что верой и правдой будет служить своей новой стране, но при этом никогда и ни за что не забудет, что является «истинным немцем и преданным представителем рода Кобургов». Вскоре после возвращения в Кобург ему пришлось на деле выдержать те испытания, которые ожидали его в будущем.

«Вы, тори, будете наказаны. Месть! Месть!»

23 ноября 1839 г. в Букингемском дворце перед членами Тайного совета королева Виктория официально объявила о своем решении выйти замуж за принца Альберта. Она появилась на заседании в простом платье, на руке ее блестел браслет, на котором был помещен миниатюрный портрет жениха. Это был «довольно неприятный момент», признавалась она позже. Ее руки так сильно дрожали от волнения, что она чуть было не выронила на пол бумагу с официальным заявлением. Однако, как и во время первого заседания Тайного совета, королева держалась спокойно, ее голос был ровным и никоим образом не выдавал волнения. Известный политик и эссеист Дж. Крокер вспоминал позже, что королева выглядела «самой интересной и красивой леди из всех, которых ему доводилось встречать».

Известие о помолвке королевы Виктории с принцем Альбертом мгновенно достигло Кобурга и было воспринято там с необыкновенным энтузиазмом. В Кобурге на улицах и площадях всю ночь палили из пистолетов и ружей, а в Готе стоящего в тронном зале принца Альберта приветствовали орудийными залпами. Он стоял перед огромной толпой придворных и принимал из рук своего отца — герцога и полукровного брата королевы Виктории принца Карла Лейнингенского орден Подвязки, поскольку оба были кавалерами этого ордена. После завершения торжественной церемонии принц дал обед в честь этого события, а во время обеда специально доставленный из Англии оркестр Колдстримского гвардейского полка сыграл «Боже, храни королеву!».

А в самой Англии, где принц Альберт высадился в Дувре 7 февраля после пятичасового перехода по штормившему Ла-Маншу, огромные толпы людей радостно приветствовали его на всем пути по графству Кент, причем не расходились даже во время проливного дождя. Процессию сопровождал 11-йдрагунский полк графа Кардигана, который вскоре после этого стал именоваться 11-м гусарским полком принца Альберта. В Кентербери, где принц Альберт остановился на ночь, он вместе со своим братом посетил службу в кафедральном соборе, а весь город в его честь был украшен небывалой иллюминацией.

Однако далеко не все в Англии испытывали радость не случай помолвки королевы Виктории. Особенно такое негативное настроение было заметно среди членов партии тори и даже среди некоторых аристократов в придворных кругах. Правда, при этом многие признавали, что «если политическая активность королевы должна быть каким-то образом ограничена, то сделать это можно только с помощью и при непосредственной поддержке ее мужа». Вызывало сожаление лишь то, что мужу было всего двадцать лет, то есть ровно столько, сколько и самой королеве. Консервативная «Таймс» писала по этому поводу, что «можно только надеяться на то, что принц-консорт будет таким же образованным и склонным к компромиссам, что и королева Виктория... Разумеется, было бы неплохо, если бы он был намного старше, опытнее и мог оказывать благотворное влияние на свою супругу».

К числу недоброжелателей Виктории относились ее многочисленные дядюшки и даже представители зажиточной прослойки среднего класса. Многие газеты сообщали о предстоящей свадьбе с нескрываемым раздражением и даже неудовольствием. Злые языки утверждали, что принц Альберт приехал в Англию и готов жениться на королеве исключительно ради денег. Даже стишок придумали соответствующий:

Он прибыл в Англию в качестве жениха Виктории

По наущению баронессы Лецен.

Он прибыл в поисках лучшей доли,

Чтобы заполучить толстую королеву и еще более толстый кошелек Англии.

Вопрос о деньгах, кстати сказать, уже стал для королевы серьезной проблемой, заметно омрачавшей ее счастье. Лорд Мельбурн всячески заверял Викторию, что не должно быть никаких серьезных препятствий, чтобы провести через парламент закон о выделении принцу Альберту ежегодных субсидий в размере 50 тысяч фунтов, то есть примерно такой же суммы, которую в свое время получил принц Леопольд, когда женился на принцессе Шарлотте. Тем более что такую же сумму получил и датский принц Георг, когда женился на будущей королеве Анне в 1683 г.

Однако все оказалось намного сложнее. Радикал Джозеф Хьюм выразил в палате общин резкий протест, касающийся предложенного принцу-консорту жалованья, и, сославшись на финансовые затруднения страны и бедственное положение простых граждан, решительно заявил, что вполне достаточно будет и суммы в 21 тысячу фунтов. Депутаты палаты общин с ним не согласились, но когда другой тори предложил в качестве компромисса 30 тысяч фунтов в год, подавляющее большинство депутатов его поддержало.