Кристофер Хибберт - Королева Виктория

Генри Мэннинг, будущий кардинал, который перешел в римско-католическую церковь в апреле того же года, тоже осудил проект выставки, охарактеризовав его как потенциально опасный для веры и морали. А король Ганновера, и раньше доставлявший немало проблем Англии в качестве герцога Камберлендского, предупредил принца Пруссии и его жену и сына, чтобы они ни в коем случае не принимали приглашение королевы посетить эту «чертову выставку». «Я не очень склонен к панике, — добавил король Эрнест, — однако могу откровенно признаться, что не хотел бы подвергать себя и своих близких опасности. Письма из Лондона подсказывают мне, что правительство не позволит королеве и главному организатору этой глупости принцу Альберту оставаться в Лондоне во время проведения выставки».

После того как были отвергнуты 230 проектов строительства здания выставки, наконец-то было приято решение о возведении в Гайд-парке огромного стеклянного здания, проект которого предложил суперинтендант садов герцога Девонширского Джозеф Пэкстон из Чатсуорта. Это решение вызвало еще большую волну критики со стороны противников выставки. Хрустальный дворец вызвал ожесточенную полемику в прессе, а журнал «Панч» назвал его «огуречным парником между двумя дымовыми трубами». Джон Раскин поспешил заверить читателей, что это сооружение упадет от первого же сильного порыва ветра, его галереи обвалятся, ураганный ветер и молния разрушат его стеклянные стены, а огромное количество укрывшихся под его сводами воробьев загадят не только посетителей, но и многие экспонаты [34].

Премьер-министр Джон Рассел, весьма обеспокоенный разговорами о возможных волнениях и погромах, обратился за советом к главнокомандующему вооруженными силами Великобритании герцогу Веллингтону. Тот заверил его, что все его солдаты, и в особенности кавалеристы, несомненно, справятся с задачей поддержания порядка во время проведения выставки, однако они должны находиться вне поля зрения посетителей, как это было, например, во время демонстраций чартистов в 1848 г. Но принц Альберт и думать не хотел об использовании армии, что, по его мнению, в корне противоречило бы целям и задачам такой выставки. Тогда премьер-министр предложил использовать для этой цели полицейских из Парижа. Кроме того, по его мнению, герцог Веллингтон мог бы пригласить известных своей храбростью и преданностью зулусских воинов из Южной Африки. Герцог ответил премьер-министру письменно и к тому же в таком резком тоне, что тот вынужден был долго извиняться и доказывать, что он хотел как лучше. «Мне кажется, — писал ему герцог Веллингтон, — что вы не имеете никаких оснований сомневаться в моей способности поддержать мир и спокойствие и обеспечить безопасность для всех посетителей выставки без какой бы то ни было помощи со стороны французских полицейских».

Полковник Чарльз Сибторп, крупный землевладелец из Линкольншира и член парламента от Линкольна, известный своими антикатолическими, антиреформистскими и ультраконсервативными взглядами, резко осудил идею проведения выставки, назвав ее «сумасбродной», и выразил опасения, что наплыв иностранных гостей вызовет невиданные волнения и фактически станет демонстрацией преимуществ политики свободной торговли, что может самым серьезным образом подорвать интересы землевладельцев. Вся эта идея, убеждал полковник депутатов палаты общин в своей грубой манере, является «крупнейшей ошибкой, полной ерундой и сумасбродством, угрожающим существованию и стабильности английского общества. Главная цель организаторов этой выставки, продолжал он, заключается в том, чтобы внедрить в наше общество всякую иностранную ерунду».

Королева отмела все сомнения на этот счет и объявила их предрассудками. Как и принц Альберт, она находилась под сильным впечатлением от проекта, который предусматривал использование огромного количества стекла, дерева и железа — почти четыре с половиной тонны. Огромное помещение должно было вместить в себя около 14 тысяч экспонатов из всех стран мира. Разумеется, она прекрасно понимала, что это мероприятие вызовет много шума, много беспокойства и потребует много сил со стороны правительства и даже простых граждан страны. Ведь только для обслуживания выставки нужно было пригласить более трехсот рабочих и служащих, которым предстояло бегать вверх и вниз по огромным галереям. А множество солдат должны постоянно дежурить в этом здании и зорко следить за порядком. Королева много раз навещала место строительства Хрустального дворца в Гайд-парке, который представлялся ей «самым грандиозным сооружением в мире». А когда дворец был закончен, она взяла с собой пятерых детей и отправилась туда, чтобы лично убедиться в завершении масштабного проекта. Она была тронута восхищенным возгласом герцога Девонширского, который воскликнул: «Даже не верится, что все это было сделано по проекту какого-то садовника!»

Однако наибольшую гордость королева испытывала даже не от самого Хрустального дворца, а от той роли, которую сыграл ее любимый супруг во всем этом огромнейшем проекте. «Я действительно испытываю гордость от мысли, — записала она в дневнике, — что именно моему любимому Альберту удалось осуществить столь грандиозную идею». В день открытия Всемирной выставки она выехала из Букингемского дворца вскоре после одиннадцати часов утра в сопровождении девяти королевских карет.

«В Грин-парке и Гайд-парке, — отметила она в своем дневнике, — огромное столпотворение. Все посетители были в веселом настроении и с величайшим удовольствием рассматривали выставленные экспонаты. Никогда прежде я не видела такого столпотворения в Гайд-парке. Он был до предела заполнен людьми. Едва мы выехали из дворца, начался дождь, но когда подъехали к Хрустальному дворцу, дождь неожиданно прекратился и ярко засветило солнце, освещая гигантские стеклянные крыши, над которыми развевались флаги всех стран и народов».

Когда в здании выставки появилась королева со своими придворными, весь зал был до предела заполнен толпами людей, на что никто и никогда не рассчитывал. Они громко приветствовали королевскую семью, дружелюбно помахивали своими носовыми платками, и «все это продолжалось до тех пор, пока мы ходили из одного конца здания в другой». С одной стороны королевы, голова которой была украшена небольшой короной, гордо шествовал принц Альберт со старшей дочерью в венке из роз, а с другой шел принц Уэльский в шотландской национальной одежде, крепко держась за руку матери. Повсюду слышались громкие звуки барабанов, играли органы, пел хор из 600 голосов, военный оркестр исполнял марш Генделя из «Аталии», а толпы людей веселились на всех этажах здания, приветствуя королеву.