Макс Галло - Тит. Божественный тиран

Центурион заколебался.

— Еврейка, — проворчал он, — рабыня, пленница?

— Моя вольноотпущенница, — возразил я.

Я вынул меч из ножен, перерезал веревки, связывавшие Леду, и бросил их в черные воды Александрийской гавани.

Я положил руку на плечо Леды и проводил ее к носовой части корабля, с вызовом глядя на моряков, солдат, центурионов, вооруженных людей, как и я, направлявшихся в Рим.

Широко раскрыв глаза, Леда смотрела с палубы в водную пучину, над которой постепенно сгущалась тьма.

Я видел гребцов, привязанных к своим скамьям. Я слышал стоны еврейских пленников, которых солдаты заставляли тесниться в узких проходах. При каждом взмахе бича Леда вздрагивала, будто ремни, ходившие по спинам гребцов и пленников, ударяли и по ней.

Когда она сделала шаг в сторону люка, я удержал ее, боясь, как бы она не упала в него или не поспешила искать своих товарищей по несчастью, вместо того чтобы оставаться рядом со мной, вдыхать горячий воздух, который с наступлением сумерек шел от пустыни.

Послышался приказ поднять паруса, и корабль быстро удалялся от берега под барабанную дробь. Ритм все ускорялся, тяжелые удары деревянного молотка по коже барабана заглушали прерывистое дыхание гребцов и стоны пленников, чьи опутанные веревками тела напоминали рыбу в сетях.

Я сжал руку Леды.

— Я сделал тебя вольноотпущенницей, — сказал я. — Ты свободна. Ты будешь гражданкой Рима.

Она высвободила руку и повернулась ко мне. Я встретился с ней взглядом и услышал слова, которых слышать не хотел. С презрением глядя на меня, Леда говорила:

— Я была бы свободна, если бы убила тебя, если бы вернулась на родину, если бы Иудея больше не была пленницей и если бы стены Храм снова были возведены, если бы наши священники могли совершать жертвоприношения, чтобы славить Всевышнего, — сказала она.

Я схватил ее за локоть. Мои ногти впились в ее плоть. Она не защищалась и не опустила глаз, когда я ответил:

— Твой бог покинул тебя, он позволил римлянам победить твой народ и разрушить Храм, потому что ты и твои соплеменники осквернили его. Вы убивали своих. По вашей вине женщины потеряли разум и стали пожирать собственных детей! Тогда ваш бог кинул вас в пучину, а тебя передал мне, и если бы я захотел, то мог бы отправить тебя обратно или вышвырнуть за борт.

Я крепко держал ее, потому что она дрожала всем телом, и я подумал, что она вполне может убежать, прыгнуть в люк или броситься в море.

— Ты увидишь Рим, сильный, могущественный город, который боги избрали столицей мира, и примешь участие в триумфе победителей.

Она напряглась, пытаясь высвободить свою руку. Ей это не удалось, и она плюнула мне в лицо.

В моих воспоминаниях мне кажется, что я никогда не отпускал ее руки. Я заставил ее идти рядом со мной по улицам Рима в тот день, когда праздновали победу императора Веспасиана и его сына Тита над евреями Иудеи.

Леда опустила голову, чтобы не видеть сотен пленных, многих из которых она наверняка знала в лицо. Они были одеты в хорошие одежды, прикрывающие раны и увечья, нанесенные пытками.

В центре этих людей с серыми лицами я заметил Иоханана бен-Леви и Симона Бар-Гиору.

Последнего решили казнить у Форума во время триумфального шествия. С него уже сняли одежду, веревка стягивала его шею.

Но день только начинался. На Марсовом поле были построены когорты и центурии, которые должны участвовать в церемониях, после того как Веспасиан и Тит, одетые в шелк и увенчанные лаврами, с головами, прикрытыми полами туник, вознесут молитвы и совершат жертвоприношения богам Рима.

Я тащил Леду сквозь толпу, наводнившую улицы города. Толпа приветствовала кортеж, повозки, нагруженные добычей, захваченной в Иудее. Я заметил золотой стол, золотой семисвечник, расшитые драгоценные ткани. Вслед за повозками шли украшенные животные, а пастухи были в вышитых золотом пурпурных одеяниях.

Богатство и сила шествовали по улицам Рима.

Я был одновременно удивлен и опьянен такой роскошью. Мимо нас проезжали высокие четырехэтажные декорации, представлявшие сцены войны в Иудее, сражения, осаду города, пожар и разрушение Храма, и даже казни, лес крестов, воздвигнутых перед городскими стенами Иерусалима. Бесчисленная толпа приветствовала Веспасиана и Тита. Они стояли на колесницах, и младший сын, Домициан, на белом коне гарцевал возле них.

Я сжал руку Леды. Несколько раз, охваченный необъяснимой злобой, я даже хватал ее за подбородок, заставляя поднять голову, чтобы она смогла увидеть добычу, статуи богов, декорации в четыре этажа, колонны пленных. Я хотел, чтобы она оценила наше могущество, признала, что восставать против Рима было нелепо и безумно, что Иосиф Флавий был прав, когда проклял Симона Бар-Гиору. Теперь пленные евреи вынуждены будут встать на колени перед храмом Юпитера Капитолийского.

Я надеялся, что она будет мне благодарна за то, что я сделал ее вольноотпущенницей и гражданкой Рима — столицы прославленной непобедимой империи. Я указал ей на закованных в цепи евреев, строивших фундамент огромного амфитеатра на несколько десятков тысяч зрителей. Я указал на других пленных, согнувшихся под тяжестью ноши, прежде они возможно, были знатоками Торы. Их оскорбляли, заставляли смотреть на сцены, где изображалось разрушение святая святых, смеялись над их слезами, когда среди выставленной на всеобщее обозрение добычи они узнавали самые священные для них предметы, когда видели пленных евреев, которых хозяева вынуждали заниматься проституцией.

Со времени взятия Иерусалима и завоевания Иудеи на рынки рабов в Риме выставили столько пленных евреев, что цена на них резко упала, их продавали за несколько драхм ланистам. Во всех городах империи евреев отдавали на съедение диким зверям или заставляли убивать друг друга.

Но Леда, как только я отпустил ее подбородок, уронила голову на грудь. Она отказывалась смотреть, но не могла не слышать криков толпы, когда триумфальное шествие остановилось перед храмом Юпитера Капитолийского. Я рассказывал ей то, что видел: солдаты вырвали Симона Бар-Гиору из группы пленников и, подгоняя ударами бича, подвели к месту казни. Толпа замолчала — слышались лишь свист бича и стоны приговоренного, которого заставили встать на колени на Форуме. На его шею обрушился меч центуриона. Глашатай возгласил, что кара постигла главного врага Рима.

Раздались рукоплескания, а Веспасиан и Тит приступили к жертвоприношениям и резали быков. Они окунали руки в их кровь, чтобы получить от них новую силу. Эти окровавленные руки и пурпурные туники слились для меня в одну кровавую пелену, пошатываясь, я пошел прочь. Мне казалось, что, если бы я не держался за руку Леды, то упал бы на землю.