Виктор Дьяков - Дорога в никуда. Часть вторая. Под чёрными знамёнами

- Что там у вас творится? Такая большая станица и едва наскребли вместе с поселками два десятка человек. Это же саботаж, или еще хуже, измена!? Я много наслышан про вашего станичного атамана. Хоть он и ваш тесть, но я ему не верю!

- Господин атаман, вы не учитываете, что у нас на бухтарминской линии, очень напряженная обстановка. Чтобы обеспечить законность и порядок, а также безопасность казачьих семей, там просто невозможно провести поголовную мобилизацию всех казаков 2-й и 3-й очереди,- решился возразить Иван.

- А у меня сложилось такое мнение, что ваш станичный атаман хитрит... Только ведь он своим же казакам хуже делает. На Восточном фронте наши отступают и вот-вот в ставке Верховного объявят не то что мобилизацию казаков 2-й и 3-й очереди, а всеобщую и тогда все вплоть до сорокапятилетних окажутся на Урале. А насчет того, что я не учитываю сложной обстановки на вашей линии, господин подъесаул... Всю эту напряженность, что вы упоминали, можно было уже давно снять, приняв своевременные меры по искоренению остатков большевизма. А по моим сведениям, как раз этого там у вас и не было сделано, так же как не была проведена мобилизация призывников-новоселов в деревнях вашей волости. Ваш тесть ведет очень рискованную игру, хочет для всех быть хорошим. Его счастье, что ваша станица так труднодоступна зимой, а летом из-за организационных и боевых действий у меня до нее руки не доходят,- раздраженно выговаривал Ивану Анненков.

После такого "ушата" Иван уже не сомневался, что над головой Тихона Никитича собираются нешуточные "тучи". Он передал содержание разговора с атаманом брату. Хорошо успевший узнать Анненкова Степан сразу помрачнел:

- Доигрался Никитич. Не иначе кто-то донес, что он вопреки приказу, так и не арестовал тех питерских коммунаров. Наверняка это Васьки Арапова дела. Он сейчас из кожи лезет, хочет офицерское звание вернуть.

- Так что же делать, Степа?- Иван выглядел растерянным.

- Не знаю. В таких случаях атаман посылает своего доверенного человека, и тот на месте проверяет такие доносы. И уже по его докладу он делает вывод, кому крест на грудь, а кого к стенке. И Никитич зря на атамана отдела надеется. Если Борис Владимирыч порешит его судить, Ляпин в его защиту и слова не скажет. Кто такой Ляпин и кто такой наш атаман - сам суди.

- Не дай Бог, если ревизора посылать будут, Арапова пошлют, он такого там наворочает,- совсем пал духом Иван

- Вряд ли, наш атаман людей насквозь видит. Потом, Арапов уже не офицер и вряд ли им опять станет, а такую комиссию, сам понимаешь, обязательно возглавит офицер. Знаешь Вань, если дело заварится, попробую я напроситься. Атаман мне верит, да и дома я давненько не был, побывать бы надо, отца с матерью повидать, на станицу родную взглянуть. А уж там я Никитичу разобъясню, что по чем. Он же не дурак, поймет. А может и так обойдется, наступление вон на носу. И если красных в Черкасском быстро кончить не удастся, тут уж совсем не до него будет...

Основной удар Анненков опять наметил нанести в районе Андреевки. Но теперь у него было столько сил, что он мог одновременно начать наступление едва ли не по всему периметру "Черкасской обороны". Это лишало красных возможности перебрасывать свои силы с одного участка на другой. Наступление началось утром 16-го июля.

Как и обещал, атаман назначил Ивана командиром Усть-каменогорского полка. В полк вошли, как казаки прибывшие с ним сейчас, так и часть усть-бухтарминцев, уцелевших в том мартовском бою, ну а большинство полка состояло из казаков со станиц прилегающих к Павлодару и Семипалатинску: Урлутюпской, Песчановской, Павлодарской, Долонской, Семиярской, Шульбинской... Полк получился небольшой, четырехсотенного состава, и оттачивать взаимодействие, доводить его до высокой степени боевой готовности предстояло уже в ходе боевых действий. Представляя Ивана полку, Анненков не жалея лестных слов охарактеризовал его... Все, конечно, и без того помнили о знаменитой атаке в мартовском штурме Андреевки, и слова атамана лишь добавили Ивану авторитета. И он сразу стал пользоваться оным не только у своих земляков, хотя опять у него в подчинении оказались немало офицеров, вахмистров урядников и рядовых значительно старше его по возрасту. Почти весь личный состав полка состоял из казаков "обстрелянных", как на германском и кавказском фронтах, так и непосредственно в составе анненковских войск.

На этот раз наступление с самого начала развивалось успешно. Защитники "Черкасской обороны" оказались в настоящей осаде и лишились возможности получать помощь от красного Туркестана из Верного. Боеприпасы для стрелкового оружия им еще как-то по горным тропам перебрасывали, но вот доставлять артиллерийские снаряды оказалось невозможно. Потому белые в огневой мощи имели подавляющее превосходство. Под той же Андреевкой анненковские артиллеристы уже после нескольких часов артиллерийской дуэли полностью подавили огневые точки противника. Имея достаточно снарядов, они брали их "на вилку" и выводили из строя. Затем, сосредоточив огонь на узком участке обороны противника, они буквально перепахивали долговременные укрепления красных, одновременно простреливая их тылы, препятствуя подвозу боеприпасов и эвакуации раненых. Именно артиллеристы обеспечили успех общего наступления на второй день. В результате уже беспрепятственного фронтального штурма пехотных полков в лоб, и конных в обход, Андреевка была взята. Отступающих красных с обоих флангов обошли конные "лавы" анненковцев. Одной из этих "лав" командовал Иван.

Через несколько дней непрерывных боев, совсем недавно неприступный фронт "Черкасской обороны" прорвали еще в нескольких местах, единая стоверстная линия обороны оказалась разрезана. Части красных метались внутри всё суживающегося кольца. Штаб обороны в панике посылал из Черкасского гонцов в Верный с мольбами о помощи. Большинство гонцов перехватывалось, но некоторые, хорошо зная местность пробирались в Южное Семиречье, в благоухающий ароматом яблочных садов Верный, где передавали донесения о плачевном состоянии "Черкасской обороны". Командование войск Советского Туркестана предприняло попытку в начале августа деблокировать окруженных. Анненков это предвидел и вовремя укрепил гарнизон ключевой крепости Копал подразделениями сформированными из местных семиреченских казаков. "Семиреки" встали насмерть, помня, чем закончилось пришествие в их станицы красных в первой половине 18-го года. После того, как все атаки деблокирующий группировки красных отбитли, положение осажденных стало критическим. Красные потеряли большую часть своей территории и оборонялись уже на небольшом пятачке в районе сел Черкасское, Петропавловское и Ананьевское. Здесь они вновь попытались организовать круговую оборону. Казалось, остался последний штурм, чтобы добить истекающего кровью противника, и затем идти от Копала на благодатный юг, на Верный и далее на Ташкент...