Пол Догерти - Тёмный рыцарь

Как-то раз, уже после отъезда из Дувра, он попытался сосчитать различные оттенки одного только зеленого цвета — и растерялся от всего этого великолепия. Его дед Гуго побывал на этих островах лет тридцать назад, и де Пейн догадывался, отчего Ордену рыцарей Храма так хочется поглубже пустить корни в этой богатой и плодородной земле. Но чувствовалось в красотах этого королевства и нечто колдовское, даже зловещее. Особенно остро это ощущалось в густых лесах, которые заставили Эдмунда вспомнить сказки, рассказанные ему в детстве бабушкой Элеонорой: о таинственных краях, полных загадочных звуков; о папоротниках и кустах, что ползают с места на место, будто гонимые страхом. Над его головой древние как мир деревья тянули вверх, к небу, свои корявые черные ветви. Часто встречались густо поросшие цветами поляны, над которыми проносились птицы всевозможных расцветок. А дальше, за всем этим, — болота, трясины, заросшие камышом пруды, тихие, словно могилы усопших. Казалось, над ними неслышно расстилается, несмотря на ясный полдень, какой-то невыразимый ужас. То и дело путникам попадались древние камни и остатки капищ, где когда-то, давным-давно, жрецы поклонялись злобным божествам. Майель поднимал настроение своим спутникам, рассказывая всякие небылицы о том, что в непроходимых чащобах живут гоблины, привидения и прочая нечисть, о ведьмах-людоедках, которые прячутся в глубине леса, неусыпно подкарауливая усталых путников. Рассказывая эти байки, он все время подмигивал благородной Изабелле, не сводя при этом глаз с лица де Пейна. Рыцарь старательно скрывал свой страх, но по ночам эти легенды оживали в его снах: то и дело ему виделось, будто он в одиночку, безоружный, заблудился в этих краях, потеряв коня, и вынужден бежать через поляны, над которыми сгущается тьма, а по пятам его тенями преследуют духи ночи.

— Эдмунд!

Он вздрогнул. Майель и Изабелла придержали своих коней. Они уже почти выехали из лагеря королевских войск, разбитого у стен замка Гиффорд, — беспорядочного скопища шатров из бычьих шкур и лачуг-времянок, жмущихся к ярко пылающим кострам. Стемнело, и ночной воздух наполнился густыми ароматами походных кухонь и зловонием, идущим от выгребных ям и коновязей.

— Эдмунд, — насмешливые нотки в голосе Изабеллы заставили его вспомнить о Низаме, — ты снова грезишь наяву. Она указала рукой на лагерь. — Майель полагает, что этому беспорядку вскоре придет конец: Генрих Плантагенет должен заключить мир. А как думаешь ты?

Так, не переставая спорить о войне, они и въехали через похожие на пещеру укрепленные ворота Уоллингфордского приорства на широкий, вымощенный камнем двор, вмещавший конюшни, кузни, кухни, буфетные и кладовые. Де Пейн спешился, убедился, что заботы о его коне взял на себя один из конюхов, и отыскал дорогу в узкую келью, отведенную ему в гостевом доме. Монастырские колокола прозвонили к ранней вечерне. Эдмунд снял доспехи, умылся, надел свой плащ и присоединился к братии на клиросе полутемной церкви. В святилище, выстроенном из светло-желтого известняка — такой привозят из Кана, [80] Город на северо-западе Франции. — было тесно от колонн и арок, статуй святых и горгулий, [81] Распространенный в готической архитектуре элемент: водосточный желоб, заканчивающийся изображением уродливого фантастического существа. Типичный пример — знаменитые «химеры» собора Нотр-Дам в Париже. а свечи отбрасывали зловещие тени на полированный дубовый аналой и прочее убранство. Прозвенел колокол, и приор монастыря начал службу:

— Боже, приди к нам на помощь… [82] Начинательные возгласы в католической службе отличаются от принятых в православных церквях.

Монахи в сутанах, с закрытыми капюшонами лицами, подхватили:

— Неужто ты покинешь нас? Неужто боле не поведешь наше воинство?..

Мысли де Пейна перенеслись в зал совета в Аскалоне. С того времени он неотступно, будто заучивая псалом, повторял все, что было там сказано, и искал сокрытое в словах зерно истины. Чудовищные убийства в Иерусалиме; мимолетные появления Эрикто; обвинения, выдвинутые против Уокина и подтверждающие их улики; арест Уокина и намерение отправить его в Англию; его побег и последующие попытки втереться в доверие к ассасинам. Де Пейн оценивал вероятность того, что Уокин повинен в покушении на графа Раймунда. В том был свой резон: медальон и кинжалы он, готовясь к осуществлению своего плана, вполне мог похитить в Хедаде. Цель его могла состоять в том, чтобы убить одного из знатнейших франкских властителей и посеять хаос, заодно унизив этим Тремеле — ведь тот выделил графу охрану, которая не сумела его защитить.

— Ты заставил землю содрогнуться и разверзнуться… — пели монахи.

Да уж, Уокин и впрямь сумел поколебать мир и спокойствие в Ордене рыцарей Храма. Де Пейн с Майелем не уберегли графа Раймунда, а у Тремеле не осталось иного выхода, кроме как направить их в Хедад, чтобы выяснить, не причастны ли к этому убийству ассасины. Вполне естественно, что в это посольство включили именно их. Оба они были очевидцами покушения на графа Раймунда, а присутствие де Пейна, кроме того, было проявлением уважения к Низаму, которого связывали с основателем Ордена тамплиеров особые отношения. То же можно сказать и об их миссии в Триполи: опять-таки, естественный жест уважения к графу, и к тому же, Майель был способен опознать своего земляка.

— И велел ты нам пить вино, которое затуманило наши головы…

Пейн усмехнулся. Возможно, туман у него в голове как раз несколько развеется. Возможно, его присутствие в Триполи было рассчитано на то, чтобы отпугнуть заговорщиков: ведь не посмеют же те напасть на повелителя франков, которого охраняют рыцари Храма, тем более что один из этих рыцарей принадлежит к семейству де Пейн! В конечном итоге этот расчет оказался ошибочным.

— Слава Отцу и Сыну и святому Духу, — выводили монахи.

«А как же остальные детали заговора?» — подумал де Пейн. Беррингтон был захвачен в плен и очутился в Аскалоне. Именно он отвечал за сопровождение Уокина. Вполне разумно было послать его в Англию вместе с Байосисом изловить Уокина и выделить в помощь ему Майеля с де Пейном. Майель англичанин, а имя де Пейн должно, опять же, показать английской короне, насколько серьезно орден относится к этой миссии.

— Боже наш, пребудь во святом храме Твоем! — слаженно звучал хор братии.

Монахи теперь переходили к следующему псалму, но де Пейн был погружен в свои мысли, глядя на удивительную резьбу на капители соседней колонны — увитую листьями фигуру сказочного дикаря. Рыцарь решил оставить воспоминания о прошлом и поразмыслить над тем, что происходит в настоящее время. Оставались две нерешенные загадки. Во-первых, где же Уокин и ведьма Эрикто? Пока не обнаружилось ни малейших доказательств того, что они обретаются в Англии. Во-вторых, этот скрытный генуэзец Тьерри Парменио — кто он на самом деле? Как он оказался в Триполи и что там делал? И отчего ему так доверял Тремеле?