Мария Фагиаш - Танец убийц

Размышления его были прерваны вбежавшими в комнату двумя молодыми женщинами, незамужними дочерьми генерала. Одна из них упала на тело отца и залилась душераздирающими рыданиями, в то время как другая стояла, уткнувшись лицом в стену. Из ее горла доносились странные клокочущие звуки, словно звуки льющейся из трубы воды. Когда эти вопли отчаяния стали действовать Радаковичу на нервы, он поднял револьвер и нажал на спуск. Раздался лишь слабый щелчок. С удивлением он смотрел на револьвер, пока не сообразил, что барабан пуст. Выругавшись с досады, он покинул комнату. Рыдания девушек звучали у него в ушах еще и тогда, когда дверь за ним захлопнулась.

Голоса сестер разбудили Марию Кристину от крепкого сна. Она включила свет, и Войка просунула голову в дверь.

— Ты еще не спишь?

— А как можно спать при таком шуме? Неужели нельзя тихо войти в дом? Уже час ночи. Где вы были так долго?

— В Конаке. Драга никак не хотела вставать из-за стола. Я уже подумала, что мы просидим всю ночь. И главное, нельзя встать, пока королева не подаст знак. Ты же знаешь, это дворцовый этикет.

Мария Кристина снова упала на подушку.

— Этикет! Ложитесь немедленно и дайте мне, ради бога, поспать. Мне нужно рано утром вставать, я не могу, как вы, две принцессы, до обеда валяться в постели.

С тех пор как она разошлась с мужем, она делила спальню со своими сестрами. В другой спали оба брата Луньевицы и ее сын Георгий.

Девушки раздевались с обычной болтовней и хихиканьем. Потеряв терпение, Мария Кристина выключила свет.

— Вы прекратите, наконец, это кудахтанье? — обругала она сестер.

Уже через несколько минут по их размеренному дыханию она поняла, что девушки заснули, а сама долго лежала без сна и поминала недобрыми словами эгоизм молодых людей.

Она не успела еще заснуть, как услышала выстрел. Дом по улице Короны, 16, теперь улица Драги, был расположен так близко ко дворцу, что Мария Кристина сразу поняла — стреляли на территории Конака. Затаив дыхание, она прислушивалась, но больше выстрелов не было. Прошло какое-то время, она почти задремала, — вдруг ночную тишину потряс взрыв. Она соскочила с кровати и поняла, что эта ночь вряд ли закончится спокойно.

Взрыв и последующая перестрелка у жандармского участка разбудили обитателей дома.

— Ну и дела, кажется, все началось! — закричал Никодим, в спешке натягивая штаны.

— А мы что будем делать? — спросил Никола, который всегда оставлял роль руководителя Никодиму.

— Двигаемся к Конаку, конечно. Надо выяснить, что случилось. Наверняка на дворец напали и встретили сопротивление. Вероятно, отбивается лейб-гвардия. Нет, выстрелы идут не от Конака. Скорее всего, стреляют у жандармского участка на углу бульвара. — Он быстро скользнул в китель и прислушался. — В высшей степени странно. Взрыв шел из Конака, а стреляют точно у бульвара. Как это может быть? — Но тут же он нашел объяснение: — Черт побери, это бомба с часовым механизмом, не иначе. Будем надеяться, что взорвали не спальню Драги. Ох, этот сброд, этот Богом проклятый сброд — спят и видят, как бы убить женщину!

Их племянник, не совсем проснувшись, встал, пошатываясь, и заявил:

— Я тоже иду с вами.

— Нет, ты остаешься здесь. Думаешь, мне хочется потом слушать от твоей матери, что это я повел тебя на верную смерть? Ложись в постель да укройся потеплее.

— Мать сама меня пару часов назад погнала в Конак. Так что, сам видишь, не так уж она обо мне и беспокоится.

Хотя Георгий и возражал своему дяде, но, во-первых, чувствовал себя действительно неважно, а во-вторых, лезть туда, где идет перестрелка, особого желания у него не было.

Никола, успевший уже одеться, рылся в ящике письменного стола.

— Ты не видел мои ордена? — спросил он брата. — Вчера вечером я их еще надевал.

— Они тебе сейчас не нужны. Давай, надо идти. Я вспомнил сейчас, что еще вечером мне показалось, будто Драгу мучили предчувствия. Весь ужин ее что-то сильно беспокоило.

Женская половина дома собралась в салоне, они пытались что-нибудь увидеть из окон. Кухарка Йованка проливала слезы, при этом не могла объяснить отчего, но девушки и Мария Кристина держали себя в руках.

— Соседи тоже не спят, — сообщила Войка, высунувшись из окна. — Все хотят знать, что это был за взрыв. Вон показались какие-то люди. — Она вгляделась и закричала: — Это солдаты! Видно, как сверкают штыки.

— Мы уходим, — крикнул Никола с порога. — Закройте окна и заприте двери. Не открывайте никому, кто бы ни постучал. Вернемся, как только сможем.

Братья поспешили на улицу, Никола в нескольких шагах позади своего брата, тот все еще возился со своими орденами, которые в последнюю минуту нашел в ванной комнате. Молодые люди не прошли и половины улицы Драги, как столкнулись с солдатами, специальным взводом Седьмого пехотного полка, которым командовал лейтенант Танкосич. В темноте лейтенант сначала не узнал братьев, и понял это только тогда, когда они спросили его, что происходит в Конаке.

Танкосич буквально выплюнул ответ им в лицо:

— Александр и его потаскуха убиты, вот что происходит.

Никодим смотрел на безобразное лицо, которое было освещено падающим из соседнего окна светом. На секунду он перенесся в детство, и это лицо принадлежало теперь одному из его школьных мучителей. Никодим сжал кулаки и собрался ударить по ненавистной физиономии, но его руки уже держали два солдата. Дежа вю сменилось мучительной болью: Драга убита, наверное, разорвана на куски взрывом бомбы. Он увидел, что Никола схватился за револьвер и очнулся от своей отрешенности.

— Нет, оставь это! — закричал Никодим в надежде, что они избавятся хотя бы от позора быть расстрелянными, как бродячие псы, на улице. Но Николу тоже схватили.

Танкосич приказал окружить братьев кольцом солдат. Никодим пытался прочесть что-нибудь на их лицах и не видел ничего, кроме тупого равнодушия. Он и раньше подозревал, что эти крестьяне, которых выдернули из нищеты Богом забытых мест и заслали сюда, вообще не знали, кто такие братья Луньевицы. Город за стенами казармы с его проблемами и политической чехардой был для них сегодня таким же чужим, как и перед двухгодичной службой. Их учили подчиняться своим офицерам, они так и делали, потому что только так можно было выжить в армии, а они хотели живыми вернуться в тот мир, который в душе никогда не покидали.

— А кто вам сказал, что их величества убиты? — спросил Никола; ему пришло в голову, что лейтенант мог и соврать.

— Я сказал вам это! — закричал Танкосич. Тут он вспомнил приказ полковника Машина, чтобы все делалось согласно воинским предписаниям, и сказал: — Пожалуйста, господа, сдайте свое оружие.

— А если мы откажемся? — спросил Никола.