Мария Фагиаш - Танец убийц

Янковски уставился на королеву, его удивление на этот раз не было наигранным.

— Вступить в Белград! Напасть на Сербию! Вы не можете это предлагать всерьез, мадам!

— Я говорю это совершенно серьезно.

— Понимаете ли Вы, мадам, — сказал он с ехидной улыбкой, — что таким образом Вы предлагаете моему правительству сербский трон?

— Абсолютно. — Она буквально упала в изнеможении на свое кресло. Казалось, разговор отнял у нее последние силы.

— А что с королем? Он согласится с таким абсурдным предложением?

— Он всегда следует моим советам. Но я не вижу ничего абсурдного в том, что Ваши войска займут город. Только на время, пока не будут восстановлены порядок и спокойствие.

Хотя он знал, что граф Голуховски одним небрежным движением руки отбросит это предложение, Янковски решил про себя сообщить обо всем министру иностранных дел шифрованной телеграммой.

— Я сообщу обо всем моему руководству, мадам, но я не могу обещать Вам быстрого ответа.

Он надеялся, что аудиенция подходит к концу.

— Да, но Вы должны дать понять, что времени для обстоятельных обсуждений не остается. Иначе может случиться так, что уже завтра на троне будет сидеть Петр Карагеоргиевич. Хотите Вы этого? Разве Вам неизвестно, что это человек царя? Если он взойдет на трон, Австрии придется смириться с потерей всех югославов в пользу России. Это было бы тяжелым ударом для Вашей страны, которая оказалась бы зажатой между двумя державами — Россией и Германией. Неужели Вы не понимаете, насколько это было бы опасно?

— Ни в малейшей степени, мадам. Германия — дружественная нам страна, что же касается России, то у них в собственной стране столько хлопот, что они поостерегутся оказаться ввязанными в проблемы Балканских стран. В любом случае, я не считаю, что Россия может в какой-то степени угрожать моей стране.

Он лгал. Само собой, Россия представляла угрозу не только для Австрии, но и для всей Европы. В юные годы он много раз присутствовал в качестве наблюдателя на русских зимних маневрах и видел, как волна за волной безликая солдатская масса обрушивалась на предполагаемого врага и все стирала с лица земли. В настоящем сражении, полагал Янковски, эта человеческая лавина не отступит ни на шаг, потому что, если упадут передние ряды, сзади накатит следующая волна и пойдет вперед, втаптывая в землю павших. В России он видел смертельную угрозу для всего мира. И если он прав, это будет не насильственная смерть от огня, а медленная белая смерть, подобная той, которая настигает человека в Арктике и губит — и его, и одну за другой его собак.

Сдавленный, полный отчаяния голос Драги вернул его из собственных мыслей к разговору:

— Ради бога, давайте не будем отвлекаться от темы, господин старший лейтенант. Сейчас не время рассуждать о мировой политике. Наша жизнь в опасности. Что-то должно произойти. Или… — Она замолчала и испытующе посмотрела на него. — Вы меня вообще слышите? У меня такое чувство, что я разговариваю со стеной.

«Что, к сожалению, так и есть», — подумал Янковски, но вслух сказал:

— Конечно, я Вас слушаю, мадам. Я просто размышлял, как уладить дело наилучшим образом. Хотя я по-прежнему считаю, что Ваши опасения беспочвенны, но, предположив, что Вы правы…

Драга перебила его:

— Саше всего двадцать семь лет. Он слишком молод, чтобы умереть!

От ее полного страха взгляда ему стало неуютно. Янковски видел теперь в Драге не назойливую персону, которая вечно надоедала ему с невыполнимыми требованиями быть приглашенной во дворец кайзера или эрцгерцога, но приговоренную заключенную, ожидающую палача.

— Мадам, — начал он, и сейчас заговорил не военный атташе, а человек, — я сделаю все, что в моих силах, чтобы убедить мое правительство в истинности Ваших опасений. Но даже в том случае, если мне это удастся, пройдет некоторое время, прежде чем примут какие-то меры. В данный момент я могу предложить только одно: укройтесь под защитой нашего посольства. Мы постараемся переправить Вас в Землин, где Вы сможете взойти на борт одного из кораблей.

Ее резкий истерический смех застал его врасплох. Янковски порывисто выпрямился и взглянул на Драгу с обидой и возмущением.

— Что здесь смешного, мадам?

— Удивительно, насколько один шпион похож на другого, — сказала она, продолжая безрадостно смеяться. Слезы, вызванные то ли весельем, то ли гневом, текли по ее щекам. — Полковник Грабов предложил мне то же самое. За исключением корабля. — Она снова засмеялась. — Только потому, что у него его нет. Во всяком случае, на Дунае. Но скоро они там будут, вот увидите. Русские канонерки станут плавать по голубому Дунаю. Вам же не останется ничего, кроме вальса. — Она напела пару тактов, а потом продолжила: — Вероятно, это именно то, о чем Вы давно мечтаете, господин старший лейтенант. Чашечка кофе со сливками и сотня скрипок, играющих вальс «На голубом Дунае». И к черту Белград с его гуслями [92] Гусле ( серб.-хорв . и словен .) — музыкальный инструмент южных славян; лютневого типа, одно-, двухструнный смычковый. (Примеч. ред.) , коло [93] Коло — народный танец южных славян, хоровод, сопровождаемый пением. (Примеч. ред.) и старой, никому не нужной королевой.

Ему подумалось, не пьяна ли она. Он не знал, как реагировать на эти неконтролируемые высказывания. Наконец она встала и дала понять, что аудиенция закончилась.

— Я сделал Вам это предложение, мадам, — сказал он официальным тоном, — еще до уведомления моего правительства. — Он уже раскаивался в том, что пожалел эту сумасшедшую. — И если правительство не согласится с моим предложением, это будет мне стоить карьеры. Обе державы строго придерживаются австро-русского договора 1897 года в части договоренности о невмешательстве в дела Балканских стран. Предоставление Вам убежища в посольстве означает нарушение этих договоренностей. В случае, если Вы согласитесь на мое предложение.

— Нет, спасибо, господин старший лейтенант. Я вижу, Вы обиделись. Вы думаете, что я посмеялась над Вами. Это не так. Я рассмеялась потому, что полковник Грабов сделал мне точно такое же предложение, но только после того, как я угрожала ему шантажом. Вы же, напротив, сделали свое предложение от чистого сердца. Речь, однако, идет не о моей собственной судьбе. Я боюсь за короля. Если бы, покинув страну, я могла его спасти, я бы приняла Ваше предложение немедленно. Чуть раньше, вероятно, имело бы смысл, теперь — поздно. Если я уеду сейчас, это будет просто дезертирством. Лучше погибнуть вместе с ним.

Против его воли речь Драги произвела на Янковски глубокое впечатление. На протяжении этих лет ему приходилось часто беседовать с королевой, и временами казалось, что она умна и довольно остроумна, но предубежденность заставляла его прежде всего обращать внимание на слабые стороны Драги. Ему хотелось бы повернуть время вспять и замолвить за нее пару добрых слов перед своим старым приятелем и земляком министром Голуховским. По-видимому, она душой и телом привязана к этому неуклюжему маленькому королю и могла бы стать — при благоприятных обстоятельствах и при наличии хороших советников — вполне приличной королевой. Но сейчас было слишком поздно.