Мария Фагиаш - Танец убийц

— Мне жаль, что я обошлась с Вами так негостеприимно, — извинилась она, — но Вы, конечно, меня поймете. Сейчас и родному брату нельзя доверять. Я знала, что Вы были сторонником короля Милана, но сегодня люди так быстро меняют убеждения и продают свою верность за чечевичную похлебку. — Она боязливо взглянула на дверь, ведущую в сад, где за грубо сколоченным столом со стаканами и бутылками вина сидели несколько человек.

Михаил пробыл всего лишь день в Белграде, и на него вдвойне неприятно подействовало раболепное поведение женщины. Он слишком долго жил в Европе, чтобы спокойно относиться к тому, что жена или мать приятеля целовала ему руку или услужливо стояла за его стулом во время разговора. Само собой, некоторые женщины под влиянием двора стали довольно эмансипированы, принимали вместе со своими мужьями участие в светских мероприятиях и были способны обсуждать политические вопросы. Но Горлана Генчич к таковым не относилась.

Полковник Машин быстрыми шагами вышел из сада.

— Что случилось, капитан? — резко спросил он.

Хозяйка испуганно посмотрела на них и вышла из салона.

— Вы могли бы догадаться, что это важно, иначе я бы не пришел сюда, — раздраженно ответил Михаил. Его нервы были на пределе. — Вот, почитайте.

Он протянул составленное королем письмо, не добавив обязательного «господин полковник».

Узнав вензель, Машин отпрянул, как будто бумага могла выстрелить.

— Что это? — спросил он.

— Прочитайте, тогда узнаете.

Машин достал футляр из нагрудного кармана. Осторожность, с которой он обращался с очками, свидетельствовала о нелегком материальном положении, когда человек не мог позволить себе покупку новых очков, случись что-нибудь с этими.

Аккуратно взявшись за дужки, он надел очки и взял письмо. Дольше, чем того можно было ожидать, Машин смотрел в листок, молча, оцепенело.

— И что все это значит? — наконец спросил он, не отводя взгляда от письма.

— Именно то, что там написано. Король готов добровольно покинуть страну.

— Через три дня. — Полковник поднял голову и посмотрел Михаилу в лицо.

— Совершенно верно.

— Через три дня он давно уже будет мертв. — Машин говорил с ясностью и решительностью судьи, объявляющего приговор.

— Нет, если Вы отмените путч, — возразил Михаил и в этот момент понял, что его партия проиграна — не только в отношении Александра, но и в отношении его самого. Возрастающая антипатия к Машину, тем не менее, не помешала ему продолжать: — Я разговаривал с королевой Драгой и королем Александром. Инициатива исходила не от меня, а от королевы. Она получила из многих источников сведения о готовящемся путче и испугалась. Она не в курсе деталей, но знает, что ее жизнь и жизнь короля в опасности. Ее влияние на Александра по-прежнему велико, и, хотя он вначале отказывался, она сумела его убедить отречься от престола. — Михаил замолчал, чтобы проверить, как Машин реагирует на его слова. Взгляд полковника оставался безучастным. Он продолжил: — Нам известны взгляды принца Петра. Я убежден, отречение Александра полностью соответствует его желаниям: использовать шанс на законную смену власти. Вы, без сомнения, знаете почерк короля и понимаете, что письмо подлинное.

Машин кивнул:

— Конечно, оно подлинное. — Он бросил последний взгляд на письмо, затем не торопясь разорвал его на мелкие клочки. На его бледном лице появилась ухмылка, черты приобрели выражение отчаянного храбреца, говорящего: «Разве я не чертовский молодчина?» — Ну, что ж, с письмецом его величества улажено. Нет ли у Вас еще чего-нибудь подобного, капитан? Может быть, от отважных братьев Луньевицей? Или от его превосходительства генерала Цинцар-Марковича?

Ухмыляющееся лицо Машина привело Михаила в безрассудную ярость. Он ухватился за эфес своей сабли и закричал на полковника хриплым от ненависти голосом:

— Вы кровожадный убийца, хотите всех уничтожить, только чтобы отомстить Драге! И она должна умереть лишь потому, что отвергла все Ваши гнусные поползновения. Девятнадцать лет ждали Вы этого момента, весь путч Вы затеяли с одной целью — отомстить ей. Принц Петр, Отечество, желание лучшего правительства — все это одни предлоги. Мишича и других Вы еще можете обвести вокруг пальца, но не меня. Я Вас вижу насквозь.

Эта вспышка оказалась для Машина полной неожиданностью. Он хотел что-то сказать, но из его горла донесся только хрип, когда он увидел, как Михаил безуспешно пытался вытащить свою саблю. Последние три года она пролежала в сырой кладовке и заржавела. Надевая утром у родителей военную форму, он автоматически пристегнул и саблю, не предполагая, что этот символ офицерской чести в конце дня понадобится ему как оружие. Сейчас оружие ему было нужно, но сабля не поддавалась. В ярости Михаил выругался.

Машин очнулся от своего оцепенения. Его рука скользнула в карман куртки и появилась оттуда, сжимая небольшой пистолет.

— Возьмите свои слова обратно или я пристрелю Вас на месте!

Он направил оружие на Михаила.

Михаил оставил безнадежные попытки вытащить саблю. Все еще вне себя от бешенства, он подступил к полковнику.

— В этом вся Ваша натура. Я предупреждаю Вас, Машин. Если Вы, несмотря на отречение короля, не отмените путч, я…

Полковник сделал шаг назад и снял пистолет с предохранителя.

— Вы осмеливаетесь угрожать мне ? Кем Вы себя вообразили? Какое Вы имеете право диктовать мне, как себя вести? Два года я занимаюсь этим, рискую своей жизнью и жизнью моих товарищей. Вы же появились здесь только сегодня. Хорошо, Вы привезли послание принца Петра, который о темных делах и жульничестве Александра знает сталь же мало, как и Вы. Я не желаю слушать ни от него, ни от Вас, как нужно обойтись с королем. А если мои методы придутся принцу не по нраву, я в любое время найду другого претендента.

— Не увиливайте от ответа, полковник.

— И не думаю. Только считаю, что не стоит тратить время на Ваши смехотворные обвинения. Допустим, я ненавижу эту шлюху, но лишь потому, что уверен: она виновна в смерти моего брата и гибели страны. Две довольно веские причины.

Чуть ли не отеческий, дружеский тон, которым он это сказал, находился в поразительном противоречии с взведенным пистолетом. Михаил чувствовал, как трудно ему взять себя в руки.

— Существуют законы. Максимальное наказание для женщины, которую уличили в убийстве супруга, — двадцать лет заключения, но не смерть. И приговор должен выносить не брат ее мужа, а судья.

— Она наверняка рассказывала Вам чудовищную ложь обо мне. Вы поверили ей, потому что Вы глупец. И вот еще что: я не добивался ее, а вот Вы и сегодня еще от нее не отказались бы. — Он опустил руку с пистолетом. — Тем не менее я не буду Вас убивать, Василович. Это могло бы привести к осложнениям и даже к переносу всего дела. Просто смешно — ржавчина на Вашей сабле спасла Вам жизнь.