Абузар Айдамиров - Долгие ночи

Продрогший на холоде Алха считал, что не будет ничего плохого, если они немного побудут у полковника и хотя бы согреются.

Убогая одежда — старый бешмет со множеством заплаток, надетый на голое тело, да такая же рваная овечья шуба — не защищали беднягу от злого ветра. Обрадованный предложением полковника, Алха не дожидаясь ответа Данчи, хлестнул коня.

— Трогай за мной. Неудобно отказываться.

— Ты с ума сошел! Пора ехать домой.

— Приедем часом позже — невелика беда.

Данча досадливо тряхнул головой, но последовал за Алхой.

Просторное помещение, куда полковник ввел гостей и где он обычно принимал посетителей, подавляло своим пышным убранством. Бессмысленное нагромождение дорогих вещей, роскошные ковры и различное оружие, начиная с турецкого ятагана и кончая кавказской шашкой, развешенное по стенам, отражали не характер края, а тягу хозяина к богатству, его неуемную жадность, безумную страсть плебея, который случайно вырвался из своего круга и стал на одну ногу с сильными мира сего. Данча, не видевший на своем веку ничего, кроме суровых красот гор да обстановки убогих хижин, был невольно ослеплен, и, цокая языком, удивленно крутил головой, оглядываясь по сторонам.

Полковник снисходительно улыбался, незаметно наблюдая за поведением гостей. Он внутренне наслаждался и своим положением, и произведенным на горцев впечатлением. Сытое лицо его сияло от удовольствия. Алхе же крупное тело полковника, втиснутое в тесный мундир, напоминало огромную пиявку, досыта насосавшуюся чужой крови. Полковник кинул взгляд на Алху, который насупившись смотрел на портрет на стене.

— Это кто? — спросил он, указывая на портрет пальцем.

— Его величество император Александр II.

— Валелай [75] Валелай — возглас удивления. ,- покачал головой Алха. — Зачем ему столько орденов?

— Он их заслужил.

— Все они похожи на детские черепа. С лент на них течет кровь.

Ордена дают тем, кто убивает. А сколько ты убил за этот ордул?

— спросил Алха, указывая на орден Святой Анны на шее полковника.

— Ты тоже, Алха, не ангел, — уклонился от прямого ответа полковник.

— Я убивал тех, кто пришел на мою землю, чтобы убивать наших жен и детей, делать нас рабами. Это не одно и то же. Почему ты пришел сюда убивать? Разве Бог велел ему, — Алха кивнул на портрет, — убивать нас? Мы ему ничего плохого не сделали.

— Государь требует от вас всего лишь послушания. Но вы не внемлете голосу разума. И гибнете.

В кабинет вошел солдат, неся на вытянутых руках поднос с вином и закусками.

Беллик подождал, пока он расставил на столе тарелки с едой.

Когда солдат исчез, полковник разлил вино, оглядел гостей с чуть заметной брезгливой гримасой и жестом руки пригласил их к столу.

— Все наши соседи покорились царю, — продолжил Беллик, обращаясь к Алхе. — Даже ваши соплеменники — ингуши. Только вы одни и мутите без конца воду. Шамиля еще и на свете не было, когда шейх Мансур поднял против нас почти весь Северный Кавказ. Затем Бейбулат… А зачем? Живите смирно, как ваши соседи — кабардинцы, осетинцы, черкесы, грузины, кумыки. И не надо вам будет никуда переселяться.

— Не наших предков винить за долголетнюю войну, — произнес Данча. — Винить надо жестокость царей и хакимов, их несправедливые законы. Говорят, и мышь кусается, когда ее хватают за хвост.

— Хорошо! Не будем об этом, — засмеялся Беллик. — Возьмем бокалы. Выпьем за то, чтобы вы счастливо добрались до Турции!

Данча пить вообще отказался. Алха же, наоборот, пил много.

— Ну зачем вам ехать в Турцию? Оставайтесь, — Беллик с каким-то тайным злорадством поочередно обращался то к одному, то к другому гостю. — Но… смиритесь…

— Царь нашу землю уже роздал казакам, князьям соседних народов и чеченским офицерам, — заметил Данча. — Что нам теперь здесь делать? А скоро нас и вообще обезоружат, обложат податью и мужчин заберут в солдаты.

— Вранье! Царь никогда не пойдет на такое. Он любит вас.

— Я повторяю не сплетню с базара. Так говорят уважаемые люди Чечни: Сайдулла, Алихан, Альгуло, Боташ, Хадис, муллы и хаджи.

Им нельзя не верить. Они говорят правду. А в Турции нам выделили хорошую землю. Там правоверный падишах.

— А народ? — допытывался полковник. — Народ-то как смотрит на все это?

— Эх, Беллик, Беллик, — грустно вздохнул Данча, — кому охота покидать родину и могилы предков? Но бедному приходится делать только то, что решит русский царь, — жить или умереть.

Алха в разговор не вступал. Он молча пил, не обращая внимания на хозяина, но одновременно прислушивался к тому, о чем говорилось за столом. Лицо его приобрело землистый оттенок, а глаза постепенно налились кровью. Он скрипнул зубами и с размаху ударил кулаком по столу. Задребезжала посуда.

Недопитый хозяином бокал опрокинулся, и вино расплескалось по скатерти. В кабинет вбежал солдат. Но Беллик движением руки показал ему на стол: убери!

"Ослы длинноухие, — в сердцах выругался он про себя, вытирая платком обрызганный вином мундир. — Разве с ними можно по-хорошему? Скоты!"

Данча посмотрел на товарища, взглядом упрекая его за несдержанность.

— Разве так ведет себя гость в чужом доме? — как можно спокойнее проговорил Беллик, хотя спокойствие это давалось ему нелегко.

— Разве это я в чужом доме? — взмахнув своей единственной правой рукой, выкрикнул Алха. — Нет, господин Беллик, это ты в чужом доме! Это я здесь хозяин, а ты — гость! Непрошеный гость! И ты еще собираешься учить меня, горца, как вести себя?

— Он вплотную приблизил к полковнику свое лицо, и тот подался назад. — А кто лишил меня руки, научил пить водку, а потом и вовсе пустил по миру? Посмотри на меня! Кто сделал меня нищим?

Данча с силой дернул его.

— Нет, Данча! Ты же видел, как эта свинья обрадовалась, когда мы сказали, что уходим в Турцию. Они хотят выгнать нас. Но не бывать тому! Слышишь, полковник, мы не уйдем в Турцию и не пустим тех, кто собирается туда! Это наша родина, наша земля, здесь похоронены наши предки. Нас осталось мало, очень мало, но мы еще в силах скрестить с вами сабли.

Полковник едва сдерживал радость: "Наконец-то, голубчик.

Этого-то я и ждал от вас. Значит, хотите повторить сороковой год? Хорошо! Я еще посижу с вами немного ради приличия, а потом и выпровожу. Нужно срочно написать донесение Лорис-Меликову. Они готовят восстание. Это несомненно. Сами выболтали, дикари".

Данча вновь резко дернул Алху, и тот умолк.

Над столом повисла тяжелая, напряженная тишина.

— Россия огромна, — нарушил ее полковник. — И она не нуждается в ваших землях. Царь беспокоится о вашем будущем и желает вам только добра. Если вы не станете подчиняться нашим законам, нашим порядкам, то здесь никогда не будет ни свободы, ни покоя.