Светлана Кайдаш–Лакшина - Княгиня Ольга

Неожиданно князь Святослав засмеялся:

— Вот и богомилы хотят переложить зло на человеческого сына Каина…

И опять в душе изумилась княгиня Ольга: она‑то думала, что сын не столько слушает, сколько следит за тем, как она воспринимает слова Маркела. Но оказалось, что — нет, внимательно вникает.

Маркел слегка наклонил голову набок, будто пытался что‑то еще услышать из недосказанного, помолчал, словно ожидая, что князь Святослав еще что‑то договорит, но не дождался.

«Конечно, он теперь очень зависим от князя Святослава, — подумала княгиня Ольга, — и будет стараться пустите свою заразу по нашей земле…»

Для себя она не допускала недомолвок, но все же собеседнику в лоб не говорила, зная твердо, что не все люди достойны правды, к таким она, конечно, не относила собственного сына. Но считала, что нельзя говорить все сразу и полностью, надо непременно оставить что‑нибудь за душой, иначе будешь пуста.

«В пустой котелок никто не заглядывает», — говаривала бабка, которая учила ее сызмладу сохранять свои тайны, не выбалтывая их подружкам, боярышням, холопкам…

«Чем больше о тебе знают, тем зависимее ты от всех»…

Ее мысли прервал голос Маркела:

— Я думаю, что совсем не от перса Мани пошло наше богомильство. Его исповедовал апостол Иоанн Богослов, но к болгарам оно попало еще здесь, на русских землях, когда так близко они жили со скифами, а те — вместе со славянами — славили пророка Зардушта — Зороастра, а ведь в его учении говорится о двух создателях мира — добром и злом… Поклонением пророку пронизана была вся славянская земля, а славяне жили на ней испокон времен… Уходя за Дунай, болгары взяли его туда… Говорят, что древние фракийцы тоже были славяне, и когда болгары попали во Фракию, это было возвращением, а не приходом… До сих пор остается тайной, были ли троянцы фракийцами или только состояли с ними в родстве… Но ведь известно, что знаменитый палладий — деревянный истукан греческой богини Афины в Трое, был доставлен туда скифом, знаменитым скифским мудрецом Абарисом и стал охраной города. Трою взяли греки только потому, что палладий был выкраден Одиссеем… Это была женская фигурка с копьем в правой руке и прялкой и веретеном в другой… Будто Афина изготовила эту фигурку в память о своей подруге Палладе, с которой занималась военными упражнениями — метали копья… Но кто была Паллада? Амазонка… Не случаен тут и скиф Абарис… Другие говорят, что палладий не был украден в Трое, а вывезен Энеем оттуда, он стал святыней Рима вместе с пенатами — также фигурками деревянными или мраморными, полученными родоначальником троянцев Дарданом от богини Афины…

«И он — туда же, — подумала княгиня Ольга, — ведь Дардан — потомок не только троянцев, но и этрусков… Где, где мой милый Порсенна?»

Она уже устала от длинной проповеди Маркела, и неожиданное упоминание троянцев показалось ей даже отдыхом…

— Пенаты изображали Великих богов и богинь самофракийских таинств, — не унимался Маркел, — а Самофракия — остров у берега Болгарии, а прежде — древней Фракии, отсюда и название его. Это было святилище амазонок, они приплывали сюда для совершения таинств, о которых ничего никому не известно. Все скрыто. Амазонки со скифами жили в донских степях, когда‑то они владели и всей Малой Азией и защищали Трою. Стены ее строил Аполлон, а он летал в вашу–нашу страну — Гиперборею… И Аполлон был на стороне троянцев. Троянцы — амазонки — скифы — гипербореи — Аполлон ваш… Потом победили греки и все присвоили себе… Но степи Меотиды и Понта — это все исхожено, истоптано конями скифов, амазонок, русов, болгар… Все едино… А кто была Паллада, может быть, спросите вы. Она была дочерью морского бога Тритона, а сестра его — Рода — слышите? слышите? — Рода — это супруга Гелиоса, Орфей же — фракийский певец — называл бога солнца Гелиоса — Аполлоном. Оба участвовали в самофракийских таинствах, и когда Орфея убили, тело растерзали и разбросали, то голова его по фракийской реке Марица приплыла к морю и потом на остров Лесбос, где ее принял Аполлон, отец Орфея… Голова Орфея там пророчествовала… Все это похоже на легенду об Иоанне Крестителе: как и Орфею, ему отрезали голову дурные женщины, по их велению Орфея тоже растерзали женщины — вакханки, спутницы Диониса. Аполлон был богом света, гармонии, искусств, солнца, Дионис — виноградарства, виноделия, безумств опьянения, нарушающих гармонию. У Аполлона спутницы — музы, у Дионисия — безумные вакханки, которые расправлялись даже с дикими зверями, вырывали из земли деревья с корнями, но и высекали своими жезлами, увитыми плющом с еловой шишкой на конце, из земли мед и молоко. Вот вам два бога–противника, два врага, два предложения людям: обуздывать диких зверей гармонией пения, мелодиями или разрывать их на куски, упившись вином и нахлебавшись меда и молока прямо из земли и скал. Аполлон и Дионисий — это как Бог и Сатана у богомилов, и действие происходит все там же, на фракийской земле… Фракия — Троя — Гиперборея — Русия — это один единый мир… Мы были едины с древности, более старой, чем у греков, и должны остаться едиными в будущем… Когда Троя пала и Эней привез на Италийскую землю палладий и другие пенаты, то поместили их в храм богини Весты… Там хранился священный огонь, и сама Веста была закрыта покрывалом, с чашей, факелом, палладием и скипетром… Говорили, что участницы самофракийских таинств, амазонки, также закрывали себе лица покрывалами… Аполлон, владыка Гипербореи, превращал своих людей в певцов, гусляров, а Дионисий — в двуногих козлов, спутниками Дионисия были козлоногие сатиры, и священные песнопения в честь его назывались «трагедиями» — песнями о козлах. Значит, можно сказать: не будьте козлами — не будет и трагедий! Вино Диониса — это совсем не священный напиток хаомы или сомы… Видимо, с той поры дьявола и стали изображать в виде козла… Когда люди превращаются в козлов, как это может проделать Дионис, тогда начинаются трагедии…

Княгиня Ольга была изумлена этим неожиданным «троянским конем», который так внезапно проскакал по богомильскому полю. Маркел увидел ее удивление и сказал:

— Сохранились древние фракийские сказания, где все происходившее выглядит совсем по–иному!

Княгиня уже устала, но вежливо произнесла:

— Что же это может быть?

— Может быть, я и не имею права выдавать сакральную тайну, — Маркел покраснел, — но Таврида была прежде соединена с Малой Азией как бы мостом, из островов… Балканы — Таврида — Малая Азия — припонтийские скифские и меотийские степи — это все одна земля… Боги были Аполлон и Дионис, светлый Аполлон и темный Дионис, виноград же возделывали и во Фракии, и в Малой Азии, и в Тавриде… Меотида была священным озером, куда впадала священная река Танаис — река амазонок, подземного царства и граница Европы и Азии… Таврида прежде также была островом, священным островом, и Гнилое море, отделяющее его от Меотиды, СИВАШ, — остаток Понтийского моря, которое окружало Тавриду со всех сторон, носит имя одного из древних героев… Не Мани, но Заратуштра–Зердушт и его учение о двух создателях мира — добром и злом были известны тогда в этих краях… СИЯВАХШ, СИЯВУШ — это по–авестийски черный конь…