Евгений Рогачёв - За пеленой тысячелетий

Маленькая Томирис, стоявшая в толпе, услышала, как один седой старик рассказывал другому о том, что пятнадцать зим назад случилось по-другому. Тогда царя поразил неизвестный недуг. Обвинили одного человека, бедняка, у которого не было даже своего коня. Но следующие прорицатели, вызванные вслед за первыми, неожиданно для всех, его оправдали. Приводили всё новых и новых предсказателей, но и они высказывались за то, что этот человек обвинён ложно. Наконец, убедившись в его невиновности, бедняка отпустили, а трёх жрецов приговорили к смерти. На запряженный быками воз навалили доверху хвороста. Прорицателей со связанными ногами и скрученными за спиной руками запихнули в кучу хвороста. Хворост подожгли, а быков выпустили в чистое поле. Долго носились обезумевшие животные и долго раздавались крики жрецов. Наконец дышло у телеги обгорело, и быки с опалёнными боками разбежались в разные стороны. А телега и всё что в ней находилось, вскоре превратилось в кучу пепла.

После гадания жрецов отец начал поправляться и постепенно встал на ноги. Но прежним уже не стал. Всё реже раздавался его весёлый смех. Как-то незаметно он состарился, а после и вовсе угас, взвалив на плечи дочери все заботы о царстве. Отца похоронили по царскому обычаю, вместе с лошадьми, жёнами и рабами и в тот момент жизнь для неё кончилась.

Мать у Томирис умерла рано, поэтому Спаргапит был для неё всем. И другом и подругой, и защитником, и наставником. Она настолько привыкла к его могучему плечу, на который в любой момент могла опереться, что первое время не знала, как дальше жить. Отец ушёл в потусторонний мир, чтобы там продолжать царствовать. Сидеть за столом, пировать со своими друзьями-побратимами, водить воинов в походы, делить добычу. Заниматься всем тем, чем занимался здесь, когда ходил среди живых. А Томирис осталась вместо него завершать земные дела.

Незадолго до смерти отца Томирис сосватали за Арианта, сына вождя племени асианов, что кочевали в низовьях Аракса. Отец надеялся, что Ариант займётся делами племени наравне с ним, вождём. К тому же союз этот был крайне важен и нужен массагетам. Два года подряд на племя обрушивался мор, оно ослабло в постоянных стычках и войнах, и кратковременный мир был крайне необходим. Поэтому Спаргапит и пошёл на этот союз, несмотря на то, что Томирис не желала этого. Хотя скифская женщина и ходила в битву наравне с мужчинами, права голоса она не имела. И была воспитана в непротивлении воле старшим и полного подчинения вначале родителям, а потом мужу. Поэтому она приняла решение Спаргапита со склонённой головой.

Поначалу Томирис приняла Арианта настороженно. Но время шло, и со временем она стала замечать его голубые глаза, волнистые волосы, свободно ниспадающие на плечи, могучее тело и сильные руки. Через год Томирис родила своего первенца. Его назвали в честь далёкого предка – Спаргаписом. И это имя должно было принести удачу сыну. Затем, с чередованием в год, родились две дочери. Дети подрастали, и Томирис стала понемногу отделяться от мужа.

Ариант обрюзг, появился огромный живот, и он уже с трудом влезал на коня, что было позором для скифа. К тому же Арианта ничего не интересовало, кроме охоты и пирушек. Он мог целыми днями не вылезать из-за стола, напившись хмельного кумыса и горланя песни. Под восторженный рев дружков-бражников в один присест съедал упитанного барашка. И запивал всё это бесчисленными бурдюками кумыса или бузы. Вскоре он совсем забыл дорогу в шатёр к Томирис. Томирис уже не единожды ловила на себе зловредные ухмылки, кидаемые скифянками как бы вскользь, невзначай. И в конце концов он ей стал противен.

К тому же в управлении царством Ариант совсем не принимал участия и постепенно совсем отдалился от государственных дел, доверяя все вопросы решать Томирис. Спаргапит, видя, как обстоят дела, только хмурился, но ничего не говорил непутевому родственнику.

Так продолжалось до самой смерти отца Томирис. И когда его не стало, она осталась одна. Ариант, погрязший в пьянстве и разврате, был не в счёт. Сын ещё слишком молод и неопытен, чтобы встать рядом с матерью, а больше ей не на кого опереться. Верные люди не раз докладывали царице, что среди знатных воинов и вождей племён, ведутся ненужные разговоры. Хуже всего то, что их поддерживает каста жрецов, ещё не забывшая что отец Томирис мало прислушивался к их нравоучениям. Идут разговоры о смене царя. А Томирис не может позволить, чтобы прервался род Таргидая, сына Зевса и родоначальника скифов. Дело пахло заговором. И в этот момент, как будто боги решили до конца испытать её, на границе появилась грозная сила, грозившая всему царству скифов-массагетов.

Поэтому и металась царица по шатру, звеня браслетами и не зная, что ей делать, у кого испросить совета. Томирис вспомнила, как получила первую весть о надвигающейся на её царство опасности...

...В тот день дозоры донесли о появление на левом берегу Аракса войска царя мидян, Кира. До скифов уже не первый год доходили слухи о завоевательных походах этого царя, появившегося неизвестно откуда. Ещё её отец, Спаргапит пристально и настороженно смотрел в сторону, где Кир подводил под свою руку одно государство за другим. Спаргапит был дальновидным царём и умным политиком. Он понимал, что когда-нибудь этот лев бросится и на них. Не допустит мидянский царь, чтобы под самым боком у его государства жили такие беспокойные соседи, как скифские племена.

Через торговцев, которые вели дела со степью, скифские цари всегда находились в курсе тех событий, что происходили по ту сторону Аракса. Они видели, как растёт мидяно-персидское государство. Он, а за ним и Томирис, лелеяли надежду, что Кир всё-таки не пойдёт в скифские степи. Что ему здесь делать? Нет в царстве массагетов ни больших городов, ни несметных богатств. Ничего, что могло бы прельстить персидского завоевателя. Кругом одни бескрайние степи да курганы.

Временами какой-то племенной союз отваживался на набег на вавилонские, а теперь уже персидские земли. Скифская конница, как смерч, проносилась по селениям и небольшим городкам. Хватали все, что попадётся под руку. Что не удавалось взять – безжалостно сжигалось. Достаточно пограбив, они уносились обратно в степь, исчезая среди барханов. Долго потом похвалялись воины у костров, скальпами, снятыми с убитых врагов и теперь используемых в качестве полотенец.

После таких удачных набегов, племя срывалось с места и уходило дальше в степь – опасаясь возмездия со стороны персидского царя. Но проходил год за годом, а ничего не менялось. Вожди племенных союзов осмелели, и набеги стали происходить всё чаще. Спаргапит и Томирис пыталась образумить зарвавшихся в своей алчности вождей. Не дело дёргать льва за усы – когда-то может наступить расплата. Те и слушать не хотели, и в тайне от царя набеги продолжались.