Евгений Рогачёв - За пеленой тысячелетий

Царь царей, выслушав своих лазутчиков, опечалился. Он не боялся предстоящего сражения – ему был неведом страх. Война с варварами затягивалась, а дела империи требовали его присутствия в её сердце, а не на окраине, в скифских степях. И Египет, страна фараонов и древних богов, ждал, когда его конь омоет свои копыта в реке Тибр. Поэтому и грустно было на лице повелителя вселенной, когда он понял, что своенравная царица не собирается преклонить перед ним голову.

&&&

Ещё никогда не было такого огромного войска под началом одного скифского царя. С тех давних времён, когда они пришли из дальних стран и заявили свои права на эти бескрайние просторы и воздух, напоённый запахом трав. Ненависть к персам объединила разрозненные скифские племена.

Были здесь и агафирсы, ближайшие соседи массагетов и первыми откликнувшиеся на их призыв, и саки-тиграхауды со своим царём Откамасадом, жаждущие отомстить за свой позор. Вместе с ними пришло родственное им племя саков-хаумаварга. Явились и диковатые невры, обитающие около самых предгорий, держались отдельно меланхлены, одетые в шкуры диких животных и сами заросшие длинным, спутанным волосом. Никогда ещё не видело главное становище скифов-массагетов такого скопища чужих и своих воинов. От того становилось радостно на душе царицы Томирис, когда она объезжала ряды воинов. Позади неё ехала свита: военачальники, цари, вожди. Все те, кто вверил ей своих воинов.

Войско было готово к походу, да она и сама понимала, что следует торопиться. Не далее как вчера, в стане, были замечены, лазутчики ненавистного царя. Значит, вскоре и он может сюда пожаловать со своими несметными полками. Поэтому надо опередить его. Слава богам, что всё готово и воины могут выступить хоть сейчас. Сердце Томирис учащённо билось, когда она смотрела на стройные ряды воинов, уходящих к горизонту.

Перед тем как выступить Томирис посетила больного Кадуя. Раненый вождь тиграхаудов был ещё очень плох, но всё равно рвался в битву. Он и помыслить не мог, что воины из его родного племени будут сражаться, а он будет валяться на шкурах, как последний старик. Больших трудов стоило удержать его на месте.

-Мы выступаем, Кадуй, - произнесла царица, когда остановилась у ложа больного. – Ещё никогда войска скифов не имели столько воинов. Мы отомстим за всех, кто полёг на том поле брани, где проклятый перс заманил вас в ловушку. Там, где погиб мой сын, - Томирис смахнула слезу.

-Отомстите за всех, - прохрипел, не открывая глаз, Кадуй. – Пусть перс, ненасытный в своей жадности, почувствует какова бывает месть свободного народа.

Войска выступили утром, когда роса серебрит степную траву и лёгкий туман стелется по земле. В этот раз, во главе войска, ехала женщина, имя которой войдёт в историю и на тысячелетия станет нарицательным, вдохновляя на новые подвиги. Она ничего этого не знала, и единственным её желанием было отомстить за смерть сына и отстоять родные степи.

Через два дня войска сошлись и встали в пределах видимости друг друга. Кир, увидев, сколько скифов пришло за своей царицей, поразился их многочисленности. Вся степь, от края и до края была черна от островерхих кожаных шапок, и лес копий поднимался над рядами конных варваров.

Персов было не меньше. Царь царей, обозревая своё воинство, понимал, что победа, которую они одержат над варварами, будет нелёгкой. Кир знал, что массагеты опытные воины и ничем не уступают его персам. А стреляют из луков даже не хуже, а лучше, чем его стрелки, натягивая лук иначе, чем персы и другие народы. Кир обратил внимание, что персы притягивают тетиву к груди, а варвары становятся к неприятелю боком, притягивают тетиву к плечу, и стрела у них летит с большей силой. И массагеты проворны в бою, стреляют и правой и левой рукой.

«Надо будет научить наших лучников тому же», — думал Кир, наблюдая за воинством варваров.

И вот битва, о которой потом сложат легенды, началась. ( Как писал впоследствии Геродот, это была наиболее жестокая битва из всех, где участвовали варвары. А поток стрел был настолько плотен, что затмил солнце ) Вначале в дело вступили лучники. Тысячи и тысячи стрел взвились в небо. Воины подняли над головой щиты, закрываясь от летящей с неба смерти. Те, кто по бедности своей не имел щита, падали на землю и прятались под брюхо коней. Много сотен воинов полегло, что у персов, что у скифов, прежде чем опустели колчаны у лучников.

Когда иссяк поток стрел, скифская конная лава пошла в атаку на персидские ряды. Царь царей, когда увидел надвигающееся на него с дикими криками войско массагетов, собрал все свое мужество закаленного в боях воина и хладнокровие опытного полководца, не один раз заглядывающего в глаза смерти. Рядом в молчаливом ожидании замерли «бесстрашные». При виде этой конницы, поднявшейся, словно туча, на горизонте, Киру вспомнилась страшная песчаная буря в пустыне Деште-Кевир, которая надвигалась вот так же зловеще и неотвратимо.

Атака скифов была столь стремительной, что персы даже не успели дать отпор. Как только скифская лава схлынула, тут же затрубили трубы в рядах персов. Оставшиеся в живых разобрались, подхватили щиты убитых, успели вновь сомкнуть ряды, заполняя пустоты, а лучники и пращники изготовились. Вновь полетели в скифов стрелы и камни. Скифы заставили своих коней попятиться назад, разрывая дистанцию между собой и персами. Теперь даже долетевшие стрелы персов, ткнувшись в щит или роговую чешую панциря, выточенную из конских и сайгачьих копыт, из лобовой бычьей кости, бессильно падали на землю.

Степняки применили свою излюбленную тактику. Наскакивая на плотные, сомкнутые ряды персов, они молниеносно выпускали несколько стрел. Затем, завернув своих лошадей, уносились туда, где их не могли уже достать ни вражеские пращники, ни лучники. Так повторялось раз за разом. Персы приходили в ярость от неуловимости скифов. Удары их конницы и пехоты ни где не встречали той сплоченной массы, которую они смогли бы раздавить и искрошить. Персы продолжали еще держаться кучно, стараясь настичь скифов, но тревога уже расползалась по их рядам. Привыкшие наводить ужас и побеждать, они впервые видели врага бесстрашного и непреклонного. Перед ними были не те пьяные степняки, над которыми уже единожды была одержана победа.

Урон пеших персов был огромен, а скифы всё атаковали. С проклятием раненые воины оставляли ряды, падая на землю. Выдернув стрелы, они перевязывали цветными тряпками кровавые раны, и затем кто мог опять вставали в строй, а кто нет, тащились в обозы. Надеясь там найти спасение от скифских стрел и мечей.

Затем персы и скифы бросились друг на друга с кинжалами и копьями. Ни одно войско не желало отступать. Всё смешалось в кровавой сече. Задние ряды сминали передние. Упавшие и раненые задыхались под конскими копытами и ногами пеших воинов.