Владимир Успенский - На большом пути. Повесть о Клименте Ворошилове

В те дни Первая Конная не имела никакой связи со штабом фронта. Буденный и Ворошилов не представляли, что происходит на других боевых участках, и действовали, «руководствуясь революционным чутьем», как говорил Климент Ефремович. Оба они даже не догадывались, какую пользу принесли в тот критический период их решительные удары по белым войскам. Оказывается, Деникин начал повое наступление на том направлении, которое считалось главным, и начал довольно успешно. Его Добровольческий корпус сумел захватить Ростов, вызвав тем самым большую тревогу красного командования. В районе Ростова не было сил, способных остановить дальнейшее продвижение деникинцев. Вновь нависла угроза над Донецким бассейном. По указанию Владимира Ильича Ленина туда срочно перебрасывались 42-я стрелковая и Латышская дивизии, но они были еще далеко.

И вдруг Добровольческий корпус сам, почти без всякого нажима со стороны красных оставил Ростов, опять отошел за Дон и Маныч, заняв оборонительные позиции. Не от хорошей жизни поступили так белые. Для них это была единственная возможность высвободить часть войск и бросить их против Буденного, который ворвался в деникинские тылы, крушил там всех, кто сопротивлялся, рвал коммуникации.

Воспользовавшись тем, что Первая Конная и 10-я армии сковали основные силы врага, двинулись вперед 8-я и 9-я армии, освободили Азов, Батайск, Мечетинскую. 11-я армия с боями вошла в Ставрополь.

Остатки белогвардейских дивизий откатывались на Кубань. Казаки при первой возможности разбегались по станицам. Надо бы гнать противника, не давая ему передышки, но Первая Конная тоже выдохлась в кровопролитных сражениях, нуждалась в отдыхе и пополнении. В полках было много раненых. Израсходованы все снаряды. Требовалось разобраться с тысячами пленных: кого отпустить домой, кого принять в свои эскадроны, а кого наказать за совершенные преступления.

Выделив для преследования деникинцев несколько крупных отрядов, основные силы Конной армии расположились в хуторах и станицах. У Ворошилова появилась наконец возможность съездить в Ростов, в Таганрог, в тыловые подразделения, в свой основной штаб, заняться подвозом боеприпасов, фуража, продовольствия. Климент Ефремович надеялся ускорить прибытие в действующие части новых маршевых эскадронов, укомплектованных рабочими-коммунистами.

Отправился вместе с Буденным в трофейном бронепоезде: рельсы надежней начавшего раскисать чернозема.

Климент Ефремович решил дать себе отдых в дороге: под стук колес проедал шесть часов подряд. А утром вспомнил: такого не случалось месяца полтора. Прикорнет где-нибудь часа два-три - и снова на ногах, снова в седле. Даже Семен Михайлович, привычный к походной жизни, и тот покряхтывал иногда: эх, в баньку бы да отлежаться от зари до зари... Теперь и он получил такую возможность.

В пути узнали, что на станции Батайск находится служебный вагон командующего Кавказским фронтом. И хотя Тухачевский не вызывал их, решили воспользоваться случаем: познакомиться, доложить о своих делах, выяснить перспективы.

Разыскать вагон не составляло большой трудности. Ворошилов наметанным глазом определил, куда тянутся провода полевой связи. Добился, чтобы вызвали дежурного, попросил сообщить о приезде.

Тухачевский принял их сразу, даже вышел навстречу из салона. Ворошилова удивила молодость командующего: лет двадцать пять ему, а уже на таком посту! Отличился в боях с Колчаком, при освобождении Сибири. Лицо у него интеллигентное, красивое, на щеках юношеский румянец, губы большие, полные, яркие. Взгляд властный, несколько даже надменный. Голос звучал резко. И вообще встретил он их настороженно, холодно: зачем, дескать, явились незваные гости? Сразу спросил:

- Почему не выполнили мое распоряжение о движении на Мечетинскую, повели Конармию в район Торговой?

Буденный, помедлив, объяснил.

- Вам известно, к каким последствиям привело невыполнение распоряжения?

И опять, помедлив, Буденный продолжал рассказывать о морозах, о том, что нельзя было отрываться от населенных пунктов, как это сделал генерал Павлов.

Слушая их разговор, Климент Ефремович подметил в Тухачевском молодую прямолинейность: не знает, не чувствует многообразия оттенков, которые есть в любом деле и понимание которых приходит лишь с жизненным опытом. Принцип «приказано - выполнено» был и будет основой любой регулярной армии, но в войне гражданской, иногда еще полупартизанской, не всегда можно придерживаться несгибаемых правил. Тем она и отличается, эта война, что необходимо учитывать настроение, революционный порыв, инициативу самих масс и направлять их движение в нужное русло...

За спиной Тухачевского неслышно появился коренастый мужчина с сильными покатыми плечами. Смуглый, черноволосый, усы тоже черные. Нос большой, слегка загнутый. По кавказскому обличью сразу можно было узнать, что это Орджоникидзе, член Реввоенсовета Кавказского фронта. Он назвал себя, добродушно, шутливо укорил Тухачевского:

- Ай-яй-яй, как мы гостей принимаем! Зови в салон, я скажу, чтобы чай дали... И не ругай ты их, Михаил Николаевич! - Голос Орджоникидзе звучал с таким же акцентом, как и у Сталина, но не столь глухо: звонче, веселей, чище. - Зачем ругать? Противник разбит, и разбит в основном усилиями Конной армии. А ведь еще Екатерина Вторая говорила, что победителей не судят. Давай и мы не будем задним числом судить их!

Тухачевский улыбнулся скупо, жестом пригласил сесть на диван. И снова вопрос:

- Как вы оказались здесь вместо передовой?

- Едем в Ростов, - пожал плечами Семен Михайлович.

- Почему без моего ведома?

- Мы едем в свой штаб, о вас узнали случайно, решили представиться, - недовольно объяснил Буденный. А Климент Ефремович подумал, что командующий в общем-то прав, выговаривая им. Просто Семена Михайловича раздражают молодость и настойчивость Тухачевского.

- Хорошо, что пришли ко мне. Но ехать в Ростов я вам разрешения не давал.

И опять резкость Тухачевского смягчил своим добродушием Орджоникидзе:

- Не придирайся к нему, Михаил Николаевич, а то он в следующий раз сто верст крюка сделает, лишь бы с нами не встречаться... Мы ведь сами собирались к вам, товарищи, да не знали, где искать.

Тухачевский между тем раскинул на столе карту, аккуратно разгладил сгибы, взял остро отточенный карандаш.

- Докладывайте, товарищ Буденный.

Климент Ефремович сидел молча, вставляя слово, когда требовалось. Он чувствовал, что Тухачевский достаточно осведомлен и о них самих, и о состоянии Конармии. Известно ему даже количество орудий и пулеметов в каждой дивизии. А главное - он обладал способностью видеть и оценивать обстановку в больших масштабах, уверенно заглядывал вперед, опираясь при этом на твердые выкладки, на знание своих и вражеских возможностей. Вот в этом районе следует ударить по противнику, а результат скажется здесь, на левом фланге. Две дивизии необходимо перебросить сюда... Что, не видите выгоды? Она даст знать себя через неделю, когда пехотные части достигнут Кубани...