Владимир Успенский - Первый президент. Повесть о Михаиле Калинине

Работники губиснолкома старались убедить Кали­нина, чтобы он не ездил по деревням, не удалялся от железной дороги. Люди взвинчены, страсти накале­ны. Есть среди крестьян такие, которые всю вину за голодовку взваливают на Советскую власть.

- Да ведь сельское хозяйство, особенно в этих местах, на юго-востоке России, почти всегда картеж­ная игра,- возразил Калинин.- Я знал целый ряд крупных помещиков Саратовской и Самарской губер­ний, в особенности в их восточных уездах, и эти по­мещики всегда имели про запас семена. На случай, если кряду пойдут недороды. Если урожайный год, то хозяин получает баснословные барыши, собирая с десятины по сто пудов. Но на будущий год он может ничего не получить. Поэтому крестьяне, привыкшие к опасностям, прятали известную часть хлеба в за­пас. Теперь же, разумеется, ни о каком запасе речи не могло быть. Сказались фронты граждан­ской войны, которые проходили несколько раз но этим местам, сказался неурожай прошлого года, на­конец, нынешний год. При чем же тут Советская власть? '

- Продразверстка, Михаил Иванович. Многие крестьяне считают, что продразверстка выгребла хлеб до зернышка. Рабочие отряды забрали, мол, все подчистую, о завтрашнем дне не думали. В прошлом году семян почти не осталось, а в этом и подавно. И не проявлял мужик интереса сеять, коли у него все брали.

- Поэтому и отменили мы продразверстку.

- Крестьяне это очень приветствуют, да ведь отменили-то, товарищ Калинин, совсем недавно, а положение сразу не исправишь, годы требуются. Вот и спорят меж собой мужики, горячатся.

- Тем более надо ехать к ним, помочь им понять, что к чему. А как же иначе?!

Посоветовавшись, выбрали село Вязовая-Гай в Пугачевском уезде. Местные товарищи считали, что положение там характерно для всей губернии.

День 16 августа опять выдался знойный, душный. Густая пыль плотной завесой поднималась над дорогой и тотчас оседала в безветрии. Михаил Иванович и сопровождавшие его представители наркоматов надели белые рубахи, а некоторые даже белые фуражки, защищавшие от палящих лучей. Все бабы, которые пришли на встречу с ними, были в белых платочках.

Люди сидели на потрескавшейся от зноя земле среди деревьев с пожухлой, покоробившейся листвой, почти не дававшей тени. Для приехавших принесли откуда-то стулья.

Председатель волисполкома Головин сказал коротко:

- Так вот, граждане, прибыл к нам всероссийский староста товарищ Калинин уяснить вам кое-что.

Отошел в сторонку, к мужикам, притулился возле дерева. Михаил Иванович поднялся, опираясь на палку. Обратился к председателю:

- Расскажите подробней, пожалуйста.

Головин ответил:

- В нашей местности страшный голод и масса людей от недоедания помирает. Надежды к посеву никакой нет, кроме поддержки вашей, правительственной.

- У вас не ездили закупать спекулятивно?

- Ездили, - ответил Головин, - но ничего не привезли. Ездили в Петропавловский уезд, в Сибирь, с неделю назад пять человек по разрешению от нашей волости, и они привезли только для себя.

- А на что они покупали? Головин пожал плечами и не ответил. Вместо него охотно заговорил бойкий крестьянин средних лет:

- На деньги и товары: платье, рубашки, юбки, сапоги, брюки. Урожай у них есть старый, но только туго продают, и, кроме того, там отбирают отряды. У меня двоюродный брат в Петропавловском уезде двадцать пять пудов закупил и перепродал снова, потому что невозможно везти.

- Да, из Сибири нельзя было вывозить. И опять тот же бойкий крестьянин пояснил рассудительно:

- Там страшная дороговизна, и может купить только тот, кому сродники доверили какие-нибудь платья, потому что лишней одежды у наших граждан нет. У кого есть, тот и обходится хлебом. Поэтому совершенно мало привезли, на семь тысяч населения разве пять человек управятся? Надежда у нас плохая, только этот месяц протянем и следующий. Даже в настоящее время умирают с голоду... Все кости по-объедали, колосья собирали...

- Я приехал от центрального правительства выяснить величину голода, затем, чем можно, помочь. Я должен вам сказать, что голод захватил изрядную часть России, приблизительно двенадцать губерний.

- Батюшки! - ахнула какая-то женщина.

- Голодают самые хлебные губернии, - продолжал Михаил Иванович. - Самарская, Саратовская, Царицынская, Астраханская, Уфимская, Оренбургская, а затем в целом ряде губерний урожай ниже среднего, и только по окраинам на западе и в таких, как Гомельская, Витебская, Смоленская, там хороший урожай, но в этих губерниях больше картофель сеют. Затем большой урожай в Киевской, Подольской и Волынской губерниях, но там слаба Советская власть, там вряд ли удастся много взять. В западной части Украины - махновщина, а та часть Украины, где Советская власть крепка, там урожай неважен. Затем на севере хороший урожай: в Тульской, в Тамбовской, Пензенской. Одним словом, если с юга протянуть к северу, то верст тысячу неурожая, а с запада на восток - верст шестьсот. Поэтому на лошади трудно ехать. Так вот, товарищи, надо выкручиваться из этого положения. Я думаю, что правительство кое в чем поможет. К пятнадцатому сентября семена будут поступать. Теперь мы уже получили известие, что тридцать вагонов идут с семенами. Вот состояние какое сейчас. Ведь у нас голодает огромное количество ребятишек, в настоящий момент около шестидесяти тысяч ребят взято в приюты, вероятно, к осени тысяч сто будет. Их надо кормить; одним словом, сыто не накормим, но так, чтобы человек не умер... Теперь предпринимаем вывозку из Самары. За десять дней вывезено тысяч пятнадцать. Это, кажется, большая цифра, но сосчитайте все население - это мелочь. Конечно, мы сейчас вывозим лишнее население - беженцев, и то Польша задерживает, не всех принимает, затем ремесленников, которые нуждаются. А переселенцам ехать самим - тоже погибель, поэтому лучше здесь как-нибудь.

- Тут тоже смерть!

- До зимы не протянем!

Михаил Иванович послушал реплики, посоветовал:

- Если вы зарежете лошадь, то получите пятнадцать пудов мяса и можете продержаться с травой и сеном.

- А если нет лошади?

- Товарищи, если лошади нет, коровы нет, жены нет, то незачем сидеть! Я говорю о большинстве населения. Все зависит от нас самих, надо и голод уметь побороть.

- Как его поборешь-то?

- Все помрем! - резанул уши горестный бабий крик.

- Вопрос во времени, когда помрем! - Михаил Иванович повысил голос, чтобы преодолеть нараставший шум. - Нам желательно, чтобы люди не умирали. Ведь в Самарской губернии населения три миллиона, и чем больше сохранится, тем лучше. Власть, конечно, будет делать все, что может.

- Власть сумела взять, а дать не умеет! Калинин поискал глазами, кто крикнул столь злобно? Не нашел.

Продолжал сдержанно: