Владислав Бахревский - Разбойник Кудеяр

— Нет.

— Десять плетей!

Бросили на пол, били и опять поставили перед монахом.

— Я могу тебя спросить, принимал ли ты английскую худую веру, но пока спрашиваю: есть ли у тебя деньги и где ты их прячешь?

— Вере православной не изменял, — ответил Георгий. — Деньги у меня есть, я покажу тебе, где они спрятаны.

— Ты умный человек! — восхитился монах. — Никакое золото того не стоит, чтобы страдать из-за него… Увести! Кафтан здесь оставь, хорош больно. Крест покажи!

Георгий побледнел, но монах презрительно скривился.

— Царский переводчик, а крест носишь медный!

Темницей Георгию стала тесная круглая каменная башня.

Вошел он в башню и забылся, то ли от плетей, то ли от усталости.

Не слыхал, как на него цепи надевали, не слыхал, как замок на двери закрывали. Сколько в забытьи был, неизвестно, только почувствовал, кто-то его по голове поглаживает.

— Кто ты есть, человек?

— Невиновный, — ответил Георгий.

— Молоденький, по голосу-то…

— Скажи мне, сколько нас в башне? Бывает ли здесь свет?

— Теперь нас тут ты да я. Здесь бывает первый луч солнца, только небо в наше время кромешное все больше тучами закрыто.

— Ты, я вижу, старый сиделец. А кто я, долго сказывать. Скоро за мной придут. Я обещал на пытке открыть свой клад с деньгами.

— Червяк! — гаркнуло из темноты, загремели в бешенстве цепи, засипели простуженные мехи легких. Ни слова больше.

Стало тихо в башне, так тихо, что сделались слышны свистящие скорые звуки.

— Ты слышишь? — спросил старожил башни.

— Нет! — ответил Георгий.

— Как же ты не слышишь? — изумился старожил. — Это лучший изо всех звуков, какие я слышал здесь за двадцать лет сидения! Это пилят железо! Погоди, да ведь звук идет из твоего угла. Это ты пилишь? Ты пилишь цепи, но откуда у тебя пила?

Георгий улыбнулся и погладил свой невзрачный медный крест.

— Прости, что обидел тебя, — сказал старый узник, — ты — молодец. Взялся за дело сразу, пока не ослаб. Только отсюда не сбежишь.

И вдруг старожил услышал голос совсем рядом:

— Где твоя цепь?

— Ты успел перепилить свою?

— Я купил пилу в Англии. Пили, я осмотрю дверь.

— Отсюда нельзя убежать, — сказал узник, но пила уже свистела вовсю.

Георгий ощупал руками дверь и вернулся к товарищу.

— Владеешь ли ты оружием?

— Я из тех, кто хаживает на свободе с кистенем.

— Думаю, монах придет с одним стражником. Зачем ему много свидетелей? Ты встанешь за дверью и убьешь стражника.

— Чем? Стражники откормлены, как быки.

— Вот этим.

Георгий положил в руки узнику крест.

— Крестом?!

— Ты боишься прогневить Бога?

— Легковат твой крест для нашего дела.

— Зато остр, как турецкая сабля. Пощупай.

Щелкнула пружинка, из креста выскочило тонкое стальное жало.

— Ого! — только и сказал старый узник.

Звякнула упавшая на пол цепь. Человек встал, потянулся. Пошел вдоль стены.

— Даже за эти свободные шаги я открою тебе тайну своего клада.

— Зачем он мне?

— Пригодится. Кто знает, быть ли нам живу обоим? Слушай. Есть в рязанской земле деревня Можары. В пяти верстах, в бору — ключ. Веселым зовут. Вынь камни, раскопай и найдешь клад. Там все, что собрал для великого дела.

— Для какого?

— Я собирал деньги и драгоценности, чтоб ударить на бояр, чтоб поставить на Москве царя, который был бы люб всей России, чтоб правил без обид, чтоб служилые люди служили, а не воровали.

— Кто же ты?

— Разбойник Кудеяр.

— Тихо, Кудеяр. Слышишь?

— Шаги?

— Готовься к схватке. Бог да поможет нам.

— Помереть в бою — дело не последнее, веселое.

Разошлись по местам.

Заскрипел ключ. Дверь отворилась. В башню вошла свеча. Монах спросил:

— Ну как, царев переводчик, жив?

— Жив.

— Готов показать то, что обещал на пытке? А коль не готов, мы клещи принесли…

— Готов.

— Сними с него цепь! — приказал монах стражу.

Страж вошел в башню, поставил к стене бердыш, и тут рот ему зажала рука, а сам он стал валиться навзничь.

Монах, не понимая, в чем дело, приподнял свечу выше, но Георгий ударил его под колени, свалил и хрястнул цепью по голове. И случилось то, чего надо было ждать, но они не ждали. В башню на шум вбежал третий, стражник. Кудеяр метнулся к бердышу, они ударили друг друга враз. И оба упали. Георгий подбежал к врагу, добил, приподнял Кудеяра.

— Конец, — прохрипел тот. — Я его в сердце, а он меня — в живот.

— Я тебя вытащу!

— Не вытащишь. Наружную охрану не обмануть… Слушай! Теперь Кудеяр — ты! Это имя на Руси не умирает. Пока есть бояре, должен жить и Кудеяр. Чтоб знали — на них тоже есть управа… Заклинаю тебя. Клянись, что принимаешь имя! Клянись на своем кресте!

— Клянусь. — Георгий поцеловал крест. — Отныне нет драгомана Георгия. Отныне имя мое — Кудеяр!

— Беги, — прошептал Кудеяр, — я отвлеку стражу.

Новый Кудеяр стащил с монаха-палача сутану, вырядился и, держа наготове свой крест, шагнул из башни.

Его привели в темницу с завязанными глазами. Он не знал, где он.

Из башни наверх вела лестница. Георгий сделал несколько шагов и увидал в проеме кусочек звездного неба.

— Слава Богу! Ночь еще не миновала.

Стрелец дремлет, опершись на бердыш. Шагнул на последнюю ступеньку. И тут внизу страшно застонал человек. Это бывший Кудеяр, одолевая боль, поднимался по ступеням к воздуху, к небу, к звездам, к свободе.

Часовой перекрестился, обернулся и увидел Георгия. Закричал. Георгий убил его.

Осмотрелся. Широкий открытый двор. Каменные палаты. В окнах уже замигали огни. Хлопали двери. Встревоженные монахи и стрельцы спросонья натыкаются друг на друга. Стена. Лестница. По стене на крик спешит часовой.

Георгий-Кудеяр бросился к нему наверх.

— Там убийство! — крикнул он часовому, уступая ему дорогу. Часовой в спешке проскочил мимо.

Вот и на стене. Пролез между зубьями. Глянул вниз. Спасайте, белые снега! Прыгнул.

От удара потерял на миг сознание, но в другой миг был уже на ногах, и ноги были целы.

Вырвавшись из темницы, Георгий-Кудеяр пробрался в свой дом — сыщики еще не успели заглянуть в него.

Взял ларец с десятью рублями, медную бляху Павла Алеппского, натянул черные, шитые золотом сафьяновые сапоги, надел черную кожаную рубаху и кожаные штаны. Низкий, покрытый чернью шлем прихватил с собой. Все это ему подарил воинственный сын Хмельницкого Тимош перед походом в Молдавию за красавицей Роксандой, дочерью господаря Василия Лупу. Тимош жил как богатырь, а погиб — нелепее не бывает. Ядро попало в телегу, телега разлетелась в щепу, щепой и посекло. В антоновом огне сгорел.

На окраине Москвы, у верного человека, малоросса, Георгий забрал своего черного красавца коня. Столько поведал на веку, что никому не верил, а уж коня-то всегда про запас держал в самом надежном месте.