Джейн Харрис - Наблюдения, или Любые приказы госпожи

— Ты только посмотри на свои руки, — говорит.

Она взяла мои пальцы и потерла. Я не отдернулась от нее.

— Ты закончишь как какая-нибудь прачка, — сказала она. — Слушай, у меня еще остались деньги из тех, что давал Леви. Я не собираюсь здесь селиться, не будь дурочкой. Чего я здесь потеряла? Я сняла в Глазго новое жилье с полной обстановкой, на Кинг-стрит. Помнишь Кинг-стрит? Две чудесные меблированные комнаты.

— Рада за тебя.

Бриджет наклонила голову набок и задумчиво посмотрела на меня.

— Моя милая дочурка, совсем уже взрослая. — Потом глаза у нее заблестели. — Господи, да у тебя же месячные пришли и все такое боже мой!

Я густо покраснела, задаваясь вопросом, как она догадалась по одному моему виду (ибо это была правда). Но потом мать сказала:

— Или… только не говори мне, что ты для нее стираешь и вывешиваешь там наверху тряпицы!

Я помотала головой, сгорая от стыда. Чтобы спрятать лицо, я отвернулась и стала ворошить угли в камине. Мать вздохнула. Уголком глаза я заметила, что она опять поглядывает на часы.

— Роскошные комнаты на Кинг-стрит, — сказала она. — Тебе бы там понравилось, точно.

Испугавшись направления, которое принимал разговор, я принялась орудовать кочергой со всей мочи.

— А Джо нравится? — спросила я.

Бриджет молчала, пока я гремела кочергой. Когда же я отставила ее в сторону, она промолвила:

— Я как раз собиралась тебе сказать.

Я повернулась к ней.

Она чуть смущенно улыбнулась.

— Насчет Джо-то я маленько слукавила, детка. Видишь ли, тут такое дело. Джо уехал. В Америку. В Нью-Йорк. Несколько недель назад.

— В Америку?!

— Знаю! — воскликнула она, приняв мое удивление за сочувствие. — Ну не ужасно ли? Ведь там идет эта кошмарная война и все такое. Вдруг его ранят?

Я разумно полагала, что война идет не в Нью-Йорке, о чем и сообщила.

Мать недоуменно вскинула брови.

— Правда? А я думала, Нью-Йорк находится в Америке.

— Так и есть.

— Ну вот!

Наверно я находила бы Бриджет забавной, кабы не наше родство и ряд других обстоятельств. Так или иначе ей всегда удавалось развеселить меня.

— Что он делает в Нью-Йорке?

— Ну… Джо пришлось уехать внезапно. Его разыскивала полиция. Какая-то ошибка, разумеется. Он этого не делал. К счастью его предупредили и полицейские опоздали. Он вернется, когда шум уляжется. Но покамест… я…

Неожиданно губы у нее задрожали и она расплакалась. Мне захотелось попятиться, но прямо позади меня находился камин, поэтому я отступила в сторону. Мать вытащила из рукава сморкальник и промокнула глаза. Я через силу похлопала ее по плечу, на большее меня не хватило. Она плакала пару минут, потом шумно пошмыгала носом и вытерла платком щеки.

— Послушай, дорогая моя, ты никогда не думала вернуться домой? — спросила она. — Будем жить вдвоем, ты да я. Как в старые добрые времена.

О каких старых добрых временах она болтала, я понятия не имела. Но наконец-то стало ясно, чего ей надо. Оказывается она явилась не за деньгами. А за мной. Она хочет заполучить обратно меня. Без Джо, без кого-либо еще она пустое место. Ей нужен кто-нибудь рядом. Да, может у нее и остались какие-то деньги, но когда они иссякнут, Бриджет в два счета выгонит меня на панель. Я опять начну выпивать каждый вечер для поднятия духа. А там уже будет недалеко и до всего остального, до разных мерзостей, о которых даже думать тошно.

Должно быть вид у меня сделался страшно встревоженный, поскольку Бриджет тотчас пожала плечами и перевела разговор в несерьезное русло.

— Да я так, просто подумала — вдруг тебе здесь надоест, — прощебетала она, откалывая вуаль. — Или вдруг тебя выгонят.

Она говорила беззаботным тоном — но не вложила ли она некий намек в свою последнюю фразу? Я прекрасно понимала, насколько моя дальнейшая судьба зависит от нее сейчас. Всего несколько слов в нужное ухо — и я буду уличена перед господином Джеймсом в обмане, а после с позором изгнана из «Замка Хайверс».

Мать улыбалась, придерживая откинутую вуаль.

— Так ты идешь выпить или как?

Я помотала головой.

— Ну, твое дело. — Она опустила вуаль на лицо. На миг мне показалось, что она полезет обниматься. Но она просто подалась ко мне и сжала мое плечо. — Ладно, предложение остается в силе.

Даже не помню толком, как я выпроводила Бриджет из дома. Я смотрела ей вслед, пока она пробиралась через двор, и даже когда ночь поглотила ее, мне по-прежнему чудилось, что вот сейчас она выскочит и темноты и ринется ко мне. Поэтому я быстро затворила и заперла на засов дверь. Потом я уселась на пол у камина, предварительно погасив лампу, чтоб меня не было видно снаружи, и долго сидела там — потусклая и размяклая что свечной огарок, отупелая от страха.

Долгое время я мнила себя в безопасности. Даже увидев объявление в газете, я надеялась, что Бриджет меня не найдет. Но теперь стало ясно: куда бы я ни подалась, она выследит меня. Джо не вернется к ней, и она наверняка понимает это. Она не оставит меня в покое. Рано или поздно она сделает так, чтобы меня уволили. Ну и куда я сунусь тогда, без рекомендаций и без денег? Даже если мне повезет устроиться на другую работу, она опять явится за мной и все испортит, рассказав моим нанимателям кто я такая.

Конечно моей миссус наплевать на мое прошлое. Милая, чудная миссус! Для нее неважно кем я была раньше. Бедная миссус, которая не отказала мне от места даже после того, как узнала про меня всю правду! Но господин Джеймс совсем другого поля ягода. Господину Джеймсу не нужны грязные пересуды, способные ударить по его репутации перед выборами. Вся беда в том, что мнение его жены ничего не стоит. Даже не будь она полубезумной — кому какое дело, как она ко мне относится?

Хотя миссус заступилась бы за меня, наверняка заступилась бы. Если бы была в здравом уме. Но ведь она не в здравом уме. И вполне вероятно, уже никогда в него не вернется.

И чья в том вина?

Я тупо таращилась на тлеющие угли в камине, а перед глазами у меня стояло видение навроде картины из моего будущего. Вот я валяюсь пьяная в грязной канаве на Гэллоугейт и какой-то громила в грязных портках и тяжелых башмачищах бьет меня ногами. Когда он пинком переворачивает меня на спину, моего лица почти не видно под спутанными волосами, но все-таки видно, что я улыбаюсь. Улыбаюсь. Поскольку знаю, что другого обращения не заслуживаю.

Той ночью я так и не легла спать, просидела на полу в кухне до самого рассвета, холодного серого и туманного. К рассветному часу я уже все для себя решила. Сперва я взяла перо с бумагой и быстро составила записку матери в гостиницу «Гашет». В ней я говорила, что по раздумье положила принять ее предложение и вернуться в Глазго, чтобы зажить старой жизнью. Я написала, что перед уходом из «Замка Хайверс» мне нужно управиться с кой-какими делами и предложила встретиться в три часа пополудни в станционной таверне, где мы купим билеты на вечерний поезд.