А. Шеллер-Михайлов - Дворец и монастырь

В Старице, действительно, произошел страшный переполох, когда туда дошла весть о смерти Юрия Ивановича в тюрьме. Князь Андрей Иванович, его молодая строптивая и честолюбивая жена и приближенные к ним бояре, боярские дети, все были охвачены невольным страхом и потеряли головы. Если уморили голодом в тюрьмах князя Михаила Глинского и князя Юрия, то, конечно, не постеснятся при случае захватить и князя Андрея Ивановича. Это было ясно всем. Недаром в Москву доносят, что он недоволен великою княгинею за то, что городов она ему не придала, а в Старицу то и дело приезжают люди с рассказами о том, что им недовольны в Москве. Шпионы и доносчики постоянно сновали из Москвы в Старицу, из Старицы в Москву, раздувая между обеими сторонами искру недоверия. Многим было выгодно ссорить этих родственников между собою, чтобы при случае половить рыбу в мутной воде. Князья Шуйские только посмеивались, слушая рассказы о том, что князь недоволен великой княгиней, а она им…

Когда умер князь Юрий, в Старице озлобленно заговорили:

– Всех, видно, извести хотят. Государь малолетен, при нем все можно делать.

– Счастлив, кто успел, как князь Семен Вельский да Ляцкий, в Литву укрыться.

– Только те целы и останутся, до кого рукой не достать.

Во время разгара этих толков неожиданно прибыл гонец из Москвы и предстал перед князем. Разговор происходил с глазу на глаз и длился недолго. Князь, выслушав гонца, вышел к своим приближенным на себя не похожим. Он совсем растерялся и помертвел от ужаса, точно ему прочитали смертный приговор. Все сразу почуяли недоброе и не ошиблись. То, чего ожидали с такой тревогой, казалось, готово было совершиться.

– В Москву зовут! – объявил князь сидевшим у него в палатах боярам и боярским детям.

– Как в Москву? Зачем? – раздались оживленные возгласы.

– Сафа-Гирей к Мурому, сказывают, подступил, так мне, толкуют, нужно о казанских делах думу думать, – пояснил князь дрожащим голосом.

– Пустое! Недоброе замыслили! Не езди, князь государь! – раздались голоса. – Сети расставляют!

– То-то и я думаю, что дело нечистое, – в раздумье сказал князь Андрей, всегда нерешительный и незнающий, как поступить в известную минуту. – Беда просто: не ехать – горе, а ехать – живым не вернешься, пожалуй.

Он не знал, что делать, понимая только то, что и за непослушание ему грозит опала, и за приезд в Москву можно поплатиться темницей.

Кто-то из присутствующих заметил:

– И где тебе, государь князь, теперь ехать, когда недужится. Вон государь великий князь Василий Иванович не поберегся, да и Богу душу отдал от самого этого недуга.

Князь Андрей Иванович мгновенно точно ожил, обрадовавшись этому предлогу.

– Прав ты, Гаврила Владимирович, – торопливо и радостно согласился он. – Да, да, так и есть! Недуг пустяшный, а поди – разбереди болячку, и Бог весть, что выйдет. Иной скажет: шутки это, а с этим шутить – смерть может приключиться.

– Да, да, – подхватили обрадовавшиеся приближенные. – Колычев правду сказал. Тебе и с ложа вставать не следовало бы при таком недуге, а не то что в Москву ехать. И так не бережешь себя.

Князь Андрей Иванович согласился с этим и велел сейчас же отписать в Москву, что он крепко нездоров, а потому быть туда не может. Тут же приказал он просить великую княгиню отпустить к нему лекаря Феофила. Государя великого князя Василия Ивановича он от такого же недуга лечил, так, значит, знает, каков этот недуг есть.

Гонец уехал, а князь улегся в постель, ожидая, что не нынче, так завтра приедут из Москвы узнавать, чем он нездоров.

"Пусть приедут, – довольно смело рассуждал он, – я не прикидываюсь больным, а в постели лежу, как брат государь лежал. Мое дело чистое! Не за что на меня опалу положить. В животе и смерти Бог волен".

Он успокаивал себя и был сам уверен, что ему крепко нездоровится.

В хоромах же его, среди близких людей., шли горячие толки о том, что миром дело не кончится, что надо принять свои меры. В числе самых горячих сторонников того, что придется бороться силой с Москвою, были Колычевы. Во главе стояли гостившие у князя Иван Иванович Колычев-Умный, брат боярина Степана Ивановича Колычева, Гавриил Владимирович Колычев и Андрей и Василий Ивановичи Пупковы-Колычевы. Все они были из новгородцев и находились в близких сношениях с князем Старицким. В них вспыхнули живые надежды на одоление Москвы, на воскрешение Новгорода, на все то, на что они надеялись и тогда, когда у великого князя Василия Ивановича не предвиделось прямых наследников.

– Не медлить бы, не ждать бы, – говорили, оживленно Колычевы. – В деле главное – времени не упускать!

– Он-то вот думать будет, а на Москве все сразу решат, – предсказали зловеще другие.

Один из присутствующих заметил:

– А что не к добру дело идет – это верно. Недаром государыня великая княгиня приказала князю Андрею нашего князя Юрия Оболенского в Коломну с боярскими детьми отправить, силу у нас ослабить. Так спроста не сделала бы того. Теперь вот оно и сказывается.

Начался ропот на происки Москвы, на явное желание великой княгини погубить князя Андрея…

Князь Андрей Иванович между тем то храбрился, то падал духом и толковал жене:

– В Литву бы уехать. Тут головы не сносишь… Княгиня сдвигала брови и шипящим голосом говорила:

– Литвянка поганая, всех изведет. Дядю родного и того не пожалела. Пусто бы ей было с ее полюбовником! Еще сломит себе шею.

– Ох, сломит-то сломит, да прежде нас погубит, – стонал князь Андрей.

Прошло в этом смутном настроении несколько дней, и из Москвы прибыл лекарь Феофил. Князь Андрей Иванович принял его, лежа в постели, и со стонами начал пояснять, что у него на бедре болячка.

– Брат мой, государь великий князь Василий Иванович и душу Господу Богу отдал из-за этой самой болезни, – пояснил поспешно князь, как бы предупреждая всякие соображения Феофила.

Феофил осмотрел больное место и серьезно сказал:

– Не всякая болезнь к смерти, и не всякая болезнь на одном и том же месте одинакова.

Он подозрительно взглянул на князя, предупрежденный уже в Москве, что никакой болезни тут нет, и спросил:

– Ты, государь, не пробовал встать?

– Да что ты, в уме ли! От вставанья-то при таком недуге мой брат государь умер, – сказал князь, охая.

– Ну, а ты не умрешь, – решил лекарь. – Недуг пустяшный.

– Вот так же вы все и государю моему брату говорили, а потом не знали, как и помочь, – попрекнул лекаря князь.

– Другая болезнь была, – сказал лекарь, – от простого вереда не умирают.

Он уехал в Москву и доложил с усмешкой великой княгине:

– На стегне болячка, а лежит в постели!

– Я так и знала, – сказала Елена. – Прикинулся больным, чтобы в Москву не ехать. Что ж, болезь пустая – скоро пройдет, значит. Пошлем еще справиться. Авось полегчает.