Александр Савельев - Сын крестьянский

— Растерять войско недолго. Потом поди собери его!

С утра началось. Первыми вступили в бой царские пушкари. Они, сметая надолбы, палисад, долго и упорно били в башню, из которой Болотников приказал убрать орудия и людей. В стене образовались две громадные пробоины. Башня с треском обрушилась и запылала. Враги немедленно пошли на приступ, разобрали завалы. Осажденные начали бить из пушек в густые колонны бегущих, орущих и пьяных врагов. Вслед бежали новые колонны. Стрельцы перепрыгивали через трупы, раненых, приближаясь к пробоинам в остроге.

Вдруг из ворот двух башен, соседних с разбитой, выскочили конники народные, рассыпались по полю веером.

С одной стороны летели Федор Гора с запорожцами а украинцами и Беззубцев с донцами, с другой — сам Болотников. Рядом с ним, не отставая, мчался Олешка.

Повстанцы стали оттеснять врагов на средину поля, секли саблями, били по черепам кистенями, сажали на рогатины. В кровавой свалке встретились Болотников и Федор Гора. Федор крикнул, проносясь мимо:

— Гарна похлебка!

Болотников успел прокричать в ответ:

— Гуляй, Хведор!

Он хлестнул вороного по крутому заду и рванулся вихрем вперед.

Толпы врагов через пробоины острога все же прорывались в город. В самой гуще врагов орудовали жиздринцы. Как лесорубы в охотку валят деревья, так и они самозабвенно рубили топорами царских бойцов. За жиздринцами хлынули еще воины: калужане, козельчане. Повстанцы смыли дрогнувших врагов, как огромная морская волна смывает зыбучий песок.

Царские войска хлынули через бреши обратно. Возвращавшиеся конники Болотникова, Федора Горы, Беззубцева ударили по беглецам, почти всех порубили.

Взобравшись на башню острога, Иван Исаевич закричал басовито, раскатисто:

— Э-ге-ге, гости незваные! Не совались бы в воду, не нащупав броду. Умылись в крови? Так и впредь будет!

Осажденные, слыша эти слова, громко хохотали.

Убитых врагов выбросили под кручу к Оке, на съедение волкам. Своих же похоронили с почетом в братских могилах. За две ночи заделали пробоины в остроге.

Опять заглохла на время война. Выбрав свободный час, Болотников пошел к Парфенову, в его литейную. Дело там было на полном ходу. Иван Исаевич пошел с дядей Василием и Фидлером по литейной. Здесь работало человек сорок. Помещение было просторное. Сквозь слюдяные окна пробивались солнечные лучи.

В мелких опоках лили чугунные ядра. Большая куча их лежала в углу. Кузнец с молотобойцем ковали рогатины. Две другие пары делали кистени, чеканы, топоры, пики.

Болотников одобрительно улыбнулся:

— Молодцы, литейщики и кузнецы! Старайтесь, старайтесь для народа!

Болотников крепко пожал руку Парфенову и Фидлеру.

Немец покраснел, сказал:

— Помогаю дяде Васе, как умею.

Хохолок его огненно-рыжих волос задорно торчал на голове.

Пошли к земляной форме, в которой металл уже застыл. Работные люди быстро порушили форму, и выявилась пушка. Ее нужно было еще обделывать и ставить на колеса. Болотников ушел из литейной довольный.

Парфенов сказал ему на прощание, кивнув на Фидлера и засмеявшись:

— Царь прислал нам доброго литейных дел мастера.

— Что же, благодарствую, «великий государь», — ответил, улыбнувшись, Болотников.

Саженях в двухстах от острога в лесочке стояла изба. Рядом с ней — сад, огород. Стражи со стен сообщили Болотникову, что по ночам в окнах избы мелькает свет.

— Что за притча? Свои туда не ходят. Значит — вороги! Подвоха жди! — произнес озабоченно Иван Исаевич.

Гора, по его приказу, послал туда украинца, нарядив его поверх полушубка и шапки в белый балахон.

— Подывысь, якая там петрушка заховалась!

Под утро разведчик вернулся.

— Я до самой хаты добрався, — докладывал он батьке. — Оконця зачинены, а наскризь видно: хлопцы землю тягають, у сади ховають. Подкоп пид нас. Це дило ясно!

Болотников решил не спешить.

— Пускай копают, не скоро кончат. Ден через восемь порушим.

В назначенный срок ночью десяток повстанцев потащили к избе на санках бочонок с порохом и смолу в ведре. Затаясь, они видели, как царские ратники вытаскивали в сад землю. Повстанцы крадучись подобрались к избе и внезапно обрушились на врагов, вошли в избу, сволокли в подземелье бочонок с порохом, подожгли фитиль, а стены избы облили смолой и зажгли. Вскоре загремел взрыв. Яркое пламя пылало на месте избы. Днем со стен острога была видна развороченная земля.

Темными ночами донские казаки ползком, пластунами, добирались до вражьих гуляй-городов, совали в щели «прелестные письма». В них Болотников звал к себе черных людей.

Как-то ночью разбудили Ивана Исаевича, сказав, что у острога стоит дружина, пришла сдаваться. Болотников при свете фонаря с удовольствием оглядывал большую толпу вооруженных людей. Они тихо переговаривались. Воевода спросил:

— Кто главный, выходи ближе!

Подошли несколько человек и, перебивая друг друга, заговорили:

— Эй, дядя, гостей примай!

— До Болотникова пришли. Наши воеводы лютуют за недавню ратну проруху. А мы неповинны!

— Ну их ко псам! Доняли батогами. Еда такая, что ноги протянешь. Принимай!

Болотников приказал:

— Айда к той башне! Сейчас подымем герсы. Токмо входи по трое и сразу же клади оружье.

Толпа заторопилась, побежала, шумя, к воротам. У стены образовалась гора оружия. Перелеты привезли на волах две кулеврины. Кругом при свете факелов, с самопалами наизготовку, стояли бойцы. Потом перелетов повели к нескольким осадным избам, переночевать, а на следующий день разбросали по отрядам.

Болотников любил внезапные налеты, смелые вылазки и умел наладить это дело. Проводились они часто.

Раз несколько ухарей, переодетых в форму вражьих стрельцов, забрались среди бела дня в стан осаждающих, дерзко подошли к полдничающим командам, поели с ними варева с хлебом, послушали их разговоры:

— Вишь кухари, черти, морды-то себе отожрали!

— Конечно, наживаются вместе с начальниками, а мы животы ремнем подтягиваем!

Переодетые повстанцы встряли в разговор.

— А вина тоже не больно много дают, — осторожно, как бы подбираясь ощупью, заметил один из них.

— Коли вином поить будут, значит, жди опять побоища!

— Пропади оно пропадом и вино-то!

— Пущай война пропадет! — сказал переодетый, вызвав общее сочувствие стрельцов.

Поев, лазутчики ушли к расположенному в лесу большому сараю с провиантом. Стражи кругом не было: обедали. Смельчаки подложили под сарай моченую в смоле и выжатую паклю. Зажгли. Сарай сгорел.

Вернувшись в острог, лазутчики доложили Ивану Исаевичу о сделанном.

Эти вылазки, большие и малые, держали врагов в постоянном напряжении, причиняли им большой урон.

Близ реки Вырки, на том берегу Оки, недалеко от Калуги, пролегала дорога. По обе стороны тянулись леса…