Нина Молева - А. Г. Орлов-Чесменский

— Так ведь и Гришенька бы мог.

— Григорий Григорьевич, как всегда, заленился, утруждать себя не стал. Ну а Иван Григорьевич, он у нас в науках послабее.

— А племянничек-то мой Василий Николаевич как?

— Не положил охулки на руку, Лукерьюшка. Одно слово — наша, зиновьевская кровь.

— Отставка Алексея Разумовского! Невероятно.

— Не так уж невероятно, если себе представить, что императрице Елизавете за сорок. Это ее последний шанс как женщины, и она решила использовать его.

— Но вы сами любите повторять, милорд, что у высокорожденных дам, тем более коронованных особ, не бывает последнего шанса.

— Я имел в виду не успех Елизаветы как женщины — об этом действительно было бы смешно говорить в отношении императрицы, а ее попытку изменить свою жизнь. Очередная иллюзия, будто смена фаворита может зачеркнуть все те неприятные воспоминания, которые связаны с его предшественником.

— Каким же образом, в таком случае, наш резидент в предыдущей депеше сообщал об исключительно возросшем влиянии Разумовского и его деятельном участии в политической жизни?

— Именно эта деятельность и могла спровоцировать исподволь назревавшее решение императрицы. Ведь Елизавета никогда не поощряла вмешательства графа Разумовского в государственные дела.

— Резидент писал, что императрица отправилась вместе с фаворитом в Новый Иерусалим на богомолье, па дороге провела несколько дней в подмосковной графа. Поездка не была омрачена никакими ссорами или разногласиями. Столь же безоблачным было и возвращение. О нем писали русские газеты.

— Простите, Гарвей, но вы сами обратили мое внимание на раздачу некоторых придворных чинов.

— Но это было всего лишь возведение в чин камер-юнкера некоего никому не известного Ивана Шувалова.

— А ведь мы достаточно давно следим с вами за этим «никому не известным человеком».

— Но, милорд, само по себе подобное сообщение ровным счетом ни о чем не говорило. Чин слишком незначителен, и мало ли особ получает постоянно гораздо более высокие назначения!

— Вы полагаете, Гарвей, что Ивану Шувалову будет трудно опередить их всех в продвижении по лестнице славы и почестей, если только «случай» окажется достаточно продолжительным?

— Конечно, нет. Но как мог граф Разумовский так покорно и без сопротивления выполнить волю императрицы? Русский двор заполонен его родственниками!

— И тем не менее. Для того, чтобы удержаться на подобном месте или хотя бы попытаться бороться за него, надо располагать собственной партией, а своей партии Алексей Разумовский никогда не имел.

— Он проиграл, когда императрица не захотела венчаться с ним.

— Мы не располагаем достаточно точными сведениями, собиралась ли Елизавета после вступления на престол венчаться с фаворитом или была обвенчана с ним раньше. Сегодня это не имеет значения. Морганатический брак не послужил бы препятствием для монаршьего брака. Меня занимает иной вопрос: не посоветовал ли кто императрице воздержаться от опрометчивого шага, будь то венчание или признание ранее заключенного брака. Во всяком случае, Елизавета должна быть признательна подобному советчику.

— Но так или иначе, покои графа уже занял Иван Шувалов.

— Каковы его отношения с канцлером?

— Резидент уверяет, что они сложились задолго до фавора Шувалова и носили самый дружеский характер.

— Ах, да, припоминаю, та история с письмом старшего брата канцлера. Значит, за прошедшие годы перемен не произошло?

— Разве в сторону подчеркнутой почтительности и предупредительности со стороны канцлера. В Петербурге ходят слухи, что именно Бестужев поддержал Елизавету в ее желании расстаться со старым фаворитом, если только не посоветовал остановить свой выбор именно на Шувалове.

— А позиция наследника?

— Тут все выглядит достаточно странно. Наследник ненавидит канцлера за его антипатию к Пруссии, но отношения с Шуваловым у него опять-таки дружеские.

— Великий князь совершенно неспособен к дипломатии.

— Он и не делает никаких шагов к установлению добрых отношений с Шуваловым. Это фаворит своей неизменной нарочитой почтительностью сумел вызвать его расположение. Как ни странно, Шувалов очаровал даже внука императрицы — маленького великого князя Павла, который считается с ним больше, чем с собственными родителями, и находится в постоянной переписке.

— Короче говоря, новый фаворит — это мудрый шаг императрицы, удовлетворивший сразу всю семью.

— Нет, милорд, мы забыли о великой княгине.

— Но какое ей дело до Шувалова, а главное — ее собственное положение слишком шатко, чтобы конфликтовать с фаворитом.

— Великая княгиня, как указывает резидент, не конфликтует, она просто не любит Шувалова и не старается этого скрывать.

— Здесь возможен иной ключ к решению загадки. Великая княгиня, по словам того же резидента, стала последнее время обращать внимание на отношение к ней придворных кавалеров, достаточно откровенно флиртовать, если не сказать больше, и сдержанность Шувалова может просто ее раздражать.

— Если принять во внимание, что именно двое — новый фаворит и великая княгиня — отличаются среди всего двора своей образованностью, литературными и даже учеными интересами. Великая княгиня единственная, кто может в полной мере оценить эрудицию и тягу к наукам фаворита. Для самой императрицы эти качества не имеют никакого значения.

— Не будьте столь категоричны, Гарвей, в отношении императрицы к ее новому избраннику. Он представляет полную противоположность невежественному графу Разумовскому, и не в этом ли причина его возвышения. Елизавета может сама не интересоваться науками, но что если ей просто импонирует просвещенность любимца? К тому же род его занятий может ассоциироваться для стареющей женщины с возрастом прекрасного кавалера. Кстати, сколько лет Шувалову?

— Он ровно на двадцать лет моложе своей высокой покровительницы.

— Тогда все, что он делает, в ее глазах будет восхитительным — таков закон человеческой природы.

— Однако, господа, жизнь российского императорского дворца мало в чем уступает версальской!

— По части интриг?

— Любовных интриг, Григорий Григорьевич.

— Неужто господин Шувалов, несмотря на всю ученость, так быстро лишился дворцовых апартаментов? Кто же преемник?

— Я бы на твоем месте, Алексей Григорьевич, нашел другую тему для шуток. Иван Иванович в полной силе и скоро станет едва ли не один представлять императорскую власть.