Жюстин Пикарди - Дафна

Многое случилось между нами после моего возвращения из Менабилли. Пол ждал меня в гостинице, разъяренный, с побелевшим лицом. Сказал, что был очень обеспокоен, собирался даже звонить в полицию, чтобы заявить о моем исчезновении.

— Так больше продолжаться не может! — заявил он.

«Какое клише!» — подумала я, но возразить было нечего — я настолько устала, что не могла ни плакать, ни спорить с ним, просто кивнула и отправилась под душ, а после — в постель. Он обнял меня и сказал, что виноват: не должен был начинать со мной романа вскоре после ухода Рейчел, к тому же он намного старше меня.

— Ты хочешь сказать, что я слишком для тебя молода, — возразила я, на что он ответил:

— Можно сформулировать по-разному, суть в том, что мы не предназначены друг для друга.

— Ты когда-нибудь меня любил? — спросила я, прислонившись головой к его плечу.

— Думал, что да, — ответил он. — Но тогда я все еще горевал из-за ухода Рейчел, в голове был полный сумбур. Мне показалось, что я влюбился в девушку, вовсе не похожую на Рейчел, такую юную и простодушную, совсем невинную. А когда мы поженились и стали жить вместе, мне стало казаться, что я полюбил юную Рейчел, словно ты — это она, такая, какой была когда-то, пока все не пошло наперекосяк.

— Но я не похожа на Рейчел. Неужели ты не разглядел этого?

— Сомневаюсь, способен ли я хоть что-то ясно различать. Слишком запутался, чтобы доверять себе или кому-то еще, включая тебя.

Все как будто рассыпалось на куски в ту ночь, даже слова, сказанные нами, все разбивалось, и невозможно было что-то склеить, и, когда мы занимались любовью — а он был пылок, как в первый раз, — я уже знала, что все кончено. А потом мы лежали в темноте, и я прошептала:

— Мне надо тебе кое о чем сказать.

— Я уже все знаю. Успел поговорить с Рейчел. Позвонил ей, потому что мне надо было излить кому-то душу.

— Рейчел сказала, что мы с ней встречались?

— Она сообщила мне, что приезжала забрать свои книги и что вы вместе ездили в Хоуорт. — Голос его звучал ровно, не был даже сердитым, просто усталым.

Мне хотелось задать вопрос: «У тебя кто-то есть?» — но спрашивать об этом не имело смысла: я знала, что в голове у него одна Рейчел. Он так и не получил шанса разобраться в своих чувствах к ней: вообразил, будто, убедив себя, что обрел новую любовь, сумеет изгнать из сердца боль и смятение, посеянные Рейчел. План не сработал, да и могло ли что-то из этого выйти? Я стала всего лишь отвлекающим маневром, неправильным поворотом дороги на его карте. Я оказалась поддельной подписью, подлинной была Рейчел.

Да я и сама все еще больше запутала, пока жила с Полом: страстно желала выяснить, какие отношения связывали Дафну и Симингтона, в то время как следовало бы уделять больше внимания тому, что происходит между мной и Полом или, скажем, Полом и Рейчел. Я так и не уяснила для себя характера их отношений: когда я думаю сейчас об этом, они видятся мне двумя государствами, а я — своего рода нелегальным иммигрантом, бредущим, спотыкаясь, по границе между ними.

Какая каша из метафор, не правда ли? Возможно, я по-прежнему рассуждаю не слишком четко, и, хотя в этом проявляется определенная свобода, мне все же не хочется, чтобы мои мысли бесконтрольно танцевали твист. Вот почему, после того как Пол сказал, что мне придется искать работу и жилье, подразумевая также и новый объект любви, моим первым побуждением было искать место библиотекаря. Я подумала, что расстановка книг в алфавитном порядке день за днем подействует на меня успокаивающе, а составление указателей и картотек поможет мне уладить свои проблемы не без пользы для общества. Но тут я решила, что не хочу следовать по стопам своих родителей, не сделав по крайней мере попытки заняться чем-то другим. Понятно, что книжный магазин — не самая смелая альтернатива библиотеке, но для начала неплохо. К тому же, в отличие от библиотеки, в книжном магазине приходится чаще общаться с людьми. Для меня это полезно, хотя и не всегда легко. Покупатели приходят и просят совета: что им купить на день рождения своей меланхоличной дочери-подростку или раздражительному двоюродному дедушке, а я лезу вон из кожи, чтобы помочь им, предложить что-то для них полезное.

Сегодня утром одна женщина сказала, что ищет книгу, которую можно будет читать в больнице, где ей предстоит операция.

— Мне нужна книга, чтобы спасти себе жизнь, — заявила она с легкой улыбкой. — И я не имею в виду Библию или какой-то религиозный трактат.

Я взглянула на нее и говорю:

— Как насчет «Джейн Эйр»?

— А что вы о ней скажете?

— Она о том, как выжить, разве нет?

Женщина рассмеялась и покачала головой:

— Мне бы что-нибудь повеселее.

— Что ж, тогда «Грозовой перевал» исключается, как, впрочем, и «Ребекка», и «Моя кузина Рейчел».

— Дафна Дюморье? — спросила она. — А что, неплохая идея! Доля романтического эскапизма мне не помешает.

Я хотела было сказать ей, что книги Дафны Дюморье не обязательно эскапистские, да и то, о чем она пишет, не слишком-то романтично, скорее зловеще, а вот в «Джейн Эйр» очень счастливая концовка, которую многие находят весьма радостной. Но я сдержалась и отправилась в дальний угол магазина за экземпляром «Французова ручья», самой откровенно романтичной книги Дюморье, и, когда возвратилась, женщина сказала:

— Благодарю вас, дорогая, похоже, вы нашли именно то, что доктор прописал.

Более или менее довольная собой, я предалась размышлениям о том, смогу ли в итоге стать вполне компетентным продавцом книг. И тогда я увидела, как в магазин входит Рейчел. Не думаю, что она ожидала увидеть меня здесь, потому что была удивлена не меньше, чем я; ее щеки покраснели, она приложила ладонь ко лбу, словно проверяла, не знобит ли ее, не поднялась ли температура. И когда наши взоры встретились, я внезапно догадалась, что она пришла от Пола, из их дома, и что они говорили обо мне. Но возможно, я просто была по-детски сосредоточена на себе самой: у них были и более интересные темы для разговора, а может быть, они и не виделись и весь этот эпизод оказался простым совпадением. Так или иначе, эта мысль засела у меня в голове и не желала уходить.

— Здравствуйте! — обратилась я к Рейчел: магазин был не столь велик, чтобы можно было притвориться, будто мы не видим друг друга. — Могу ли я вам чем-нибудь помочь?

Она подняла бровь, словно стараясь вновь обрести присущее ей спокойствие и самообладание.

— Не знаю. А вы можете мне помочь?

И тут вдруг я почувствовала невероятное раздражение.

— Рейчел, зачем вы меня разыгрываете? Не надо мной манипулировать.

Я сама удивилась своим словам: они прозвучали как одно из самых смелых, даже дерзких заявлений, когда-либо мною сделанных. Я ощутила в сказанном нотки патетики, но ведь надо же мне было с чего-то начать: