Юрий Рудницкий - Сумерки

Микола молчал, не зная, что ответить. Перед глазами, точно кровавые всполохи, проносились картины народной войны и гибели всех тех, кто стоит между Офкой и душою Грицька.

Громкий возглас из угла комнаты прервал на мгновение его мысли. «Ах, и восстание не поможет его другу! Будь он пустозвоном — дело иное. Если б оторвать его от шляхты, Грицько подчинил бы своей воле молодую жену. Но тогда загубила бы свою душу она, как губит сейчас свою он… А так… Нет, будь проклят тот, кто свяжется с врагом, даже в супружеской любви! Такой союз приневолит слабого духом хуже татарского аркана, а сильного сломит, как буря одинокий дуб!»

Погружённый в свои мысли, Микола не видел, как пан Бучадский высыпал из кошелька пригоршню талеров и положил их на стол перед шляхтичем, а тот, ухмыляясь, запрятал их в свою, привязанную к поясу, кожаную мошну.

— А теперь бери, пан Станислав, одну из моих лошадей и гони во весь опор в Каменец. Там мой брат и епископ Павел, они уж знают, как быть с этим Довгирдом, а мы сделаем тут всё, что надо! — закончил Михайло Бучадский.

Однако едва лишь умолк конский топот, как загремели выстрелы гакивниц. И тут же у постоялого двора забегали, закричали, поднялась брань. Шум приближался, становился всё громче. Вскоре в комнату вбежал слуга Кердеевича и крикнул:

— Какие-то люди ищут твою милость именем князя Несвижского!

Бучадский поднялся.

— Готовьте коней, оружие!

Кердеевич сорвался как ошпаренный с места. Вскочили боярин из Рудников и Андрий. А в корчму уже вбегали ратники: кто в шлемах, кто в шапках, одни со щитами, другие в кольчугах, все вооружённые мечами и саблями.

— Где Кердеевич? Давайте собачьего перевертня! Бей изменников! — кричали они. Не успел боярин Микола опомниться, как на Кердеевича посыпался град ударов. И вдруг в безучастных глазах «перевертня» вспыхнула искра ярости. Точно тростинка, засвистел тяжёлый меч, противники шарахнулись в стороны, и после минутной схватки у двери Кердеевич и Бучадский добрались до лошадей. Прибывшие ратники начали охоту у корчмы на вооружённых слуг обоих вельмож. Несколько минут раздавались душераздирающие крики и звон стали, потом только стоны, хрипенье раненых и дикий ликующий рёв победителей.

Но вот в дверях появилась высокая фигура какого-то рыцаря с окровавленным мечом в руке. За ним несли нескольких раненых. Увидев вошедшего, боярин Микола вложил меч в ножны и кинулся к нему.

— Князь! Что всё это значит? — спросил он.

Это был приближённый великого князя Витовта Олександр Нос.

Князь Олександр не спешил с ответом. Он заглядывал раненым в глаза, снимал с пленников шлемы и шапки, видимо, искал кого-то и не мог найти. Боярин Микола догадался, в чём дело, и сказал:

— Ни Кердеевича, ни Бучадского тут нет, они пробились к дверям и удрали.

Только тогда молодой князь поднял на боярина глаза. И в тот же миг его грозное лицо просветлело.

— Так это ты, Микола? — крикнул он. — Какими судьбами? Откуда, куда? Как там старик, Мартуся?

— Живы-здоровы, как раз от них еду к старому Юрше с его племянником-сиротой.

— Юрша в Луцке! Там ждали шляхтичей к весне и даже раньше, а они тем временем захватили замки в Скалате и Червенгороде и вот теперь тут, в Смотриче. Если староста Довгирд не убережётся в Каменце, то и на него нападут врасплох.

— Что за люди с тобой?

— Околичные бояре и холопы, восставшие против панских, литовских порядков, которые стоят за своих князей и прежнюю свободу.

— Но ведь это измена!

— Конечно, измена, но, видимо, кто хоть раз столкнётся со шляхтой, тот поймёт, что именно в этом их сила. Давно уже угнездилась в их сердцах измена, каждый нанесённый рукою удар — удар Иуды, в каждом сказанном слове — вероломство! Однако прости, надо послать за Кердеевичем погоню и предостеречь Довгирда.

Князь вышел и начал давать распоряжения. Раненых и пленных вывели из комнаты, а спустя минуту перед корчмой запылали костры и стали готовить ужин ратникам Олександра.

Вернувшись в корчму, он снял шлем, отстегнул меч и молча уселся за собранный для Бучадского и Кердеевича ужин.

Потекла оживлённая беседа. Сначала о том, что делается в Руде, потом о смерти Василя Юрши и, наконец, о создании русского государства, о брожении мелкого боярства и холопов и о событиях дня. Только тут боярин Микола узнал, зачем князь Олександр прибыл в Смогрич.

— Как только умер князь Витовт, — рассказывал Олександр Нос, — Семён Гольшанский и Сигизмунд Кейстутович позвали меня и заявили, что Витовт завещал великокняжеский стол Литвы и Руси Сигизмунду с наказом расторгнуть, нимало не медля, унию с Польшей. Я поведал им, что Свидригайло ни за что не откажется от литовской короны, что за ним пойдут литовские князья, да и почти все киевские, волынские и подольские. Мелкие бояре и холопы тоже его поддержат, никто ведь не позаботился сколотить загодя силы народа, пообещать ему свободу и независимость, дать толковых вожаков. Кейстутович заметил, что в Свидригайле очень скоро разочаруются — он вельможа, ему не родина и народ нужны, а престол да ещё чарка! Но Гольшанский уговорил князя, и мы поехали в Троки, где Свидригайло, ещё не зная о смерти Витовта, уже захватил власть. Вокруг него собрались вельможи со всей Литвы и Руси, и на другой день после нашего приезда они потребовали от короля признать великим князем Литвы и Руси Свидригайла. Старый хитрец Ягайло извивался и выскальзывал из рук, как вьюн. Его советник Збигнев Олесницкий бегал от боярина к боярину, сулил золотые горы, привилеи, пожалования, даже девушек, но они все стояли как стена. Даже Сигизмунд словом не обмолвился о последних минутах Витовта. Король надел на руку Свидригайла перстень, затрубили рога, загремели бомбарды, ну… и у нас есть великий князь! — Олександр Нос отпил вина из кубка, утёр усы и продолжал: — Великий князь тотчас отправил посланцев к Юрше на Волынь, к Федьку Несвижскому на Киевщину, а меня к старосте Довгирду в Каменец, чтобы закрепить за собой земли. Но вот, видно, чёртова шляхта наперёд узнала, что ничего с присоединением Литвы не выходит и потому, заранее собрав ратников, при первой же вести о смерти Витовта вместе с нашими перевертнями захватили замки Западной Подолии. Ты знаешь, Микола, что шляхтич хуже татарина, и вот уже на Волыни и здесь, на пограничье, закипела настоящая война. Дерётся кто хочет и с кем вздумается, нет ни складу, ни ладу. Два-три года такой заварухи, и край превратится в пустыню. В замках засядут паны, но покорить этот край силёнок не хватит. Но и замками овладеть не удастся… Ежели князь или король не пошлёт войско, то разве что наши внуки засеют дедовские поля, а не мы, и всё из-за таких ренегатов-перевертней, как Кердеевич, да льстивых лгунов советчиков Ягайла.