Юрий Вахтин - Приговор

- Привет, - холодно поздоровался он, зайдя в кабинет заведующей, бросил папку на стол перед Галиной.

Снежинки, прилипшие к папке, от тепла уже подтаяли, и брызги попали в лицо Галины. Галину охватила ярость. Она резко встала, с трудом сдерживая себя, проговорила сквозь зубы:

- Здравствуйте, Игорь Григорьевич. Что случилось? Вы, может, меня по лицу еще этой папкой ударите? Что за выходки? Вы, барин, приехали к своей крепостной? Сечь сейчас будете или чуть позже? - глаза Галины горели яростью, губы дрожали.

Елышев понял, что он переиграл и на удивление Галины и, наверное, даже самому себе схватил со стола папку, вытер своим платочком стол, потом папку и положил аккуратно на край стола.

- Извините, Галина Ивановна. Нервы сдали. У меня ужасно плохое настроение. Извините, - еще раз повторил Елышев, голос у него уже стал другой - робкий, дрожащий.

- Игорь Григорьевич, я понимаю, но я-то здесь причем? Я в чем перед вами виновата в вашем плохом настроении. Я сегодня впервые со дня нашего знакомства поражена, - она нарочито говорила так официально, по имени-отчеству и на Вы.

Этим она давала понять Елышеву, что "все, милый, власти надо мной у тебя больше нет и уже никогда, наверное, не будет". Это были сладкие минуты мести Галины. Мести, о которой она мечтала, наверное, с их первой ночи. И еще больше года она продолжала играть в послушную, беззащитную любовницу всемогущего Елышева. Она играла, что обожает своего ангела-хранителя. И теперь все ее зло, ярость за пережитые унижения от каприз, необузданных желаний Елышева, всегда хотевшего больше, чем умевшего - все выплеснула Галина. Елышев понял, Галина от него уходит, она переросла свою роль, она стала Большой актрисой, а он остался слабым режиссером.

- Здесь документы на "Пирамиду", Галина Ивановна, все уже заверено официально у нотариуса. Вот посмотрите, прочитайте и подпишите.

Странно, но Елышев действительно заробел, он тоже стал называть Галину на "вы", по имени-отчеству. Елышев еще три месяца назад был всесильным зампредоблисполкома. Но торговля все больше становилась кооперативной, власть медленно, но верно уходила из рук Елышева как сквозь пальцы. Он понимал это. Власть становилась лишь формальной. Галина достала из сейфа свертки с пачками купюр.

- Вот, Игорь Григорьевич, здесь все, как мы и договаривались. Пересчитайте все, пожалуйста, - достала из сейфа бутылку хорошего французского вина, разлила в два фужера, разломила плитку шоколада. - Обмоем сделку, Игорь Григорьевич? Что вы так хмуры? Если жалко - уходите в отставку, идите в бизнес, вас все знают, вам не трудно открыть еще два-три кафе или ресторана. Документы на "Пирамиду" я еще не взяла, они еще ваши.

- Нет, Галь, - Елышев впервые назвал ее по имени и, помолчав, добавил: - Я думал уже, но это, наверное, не для меня.

- Что, Игорек, - Галина тоже приняла дружеский оборот их разговора, - думаешь, что наказывать безропотных и исполнительных и распределять, когда всего не хватает, легче?

- Каждому, наверное, свое. Я не скажу, что я плохо справляюсь со своими обязанностями. Я работаю не в торговле, я работаю в исполкоме, власть-то у нас советская пока, не кооперативная. Уверен, так и останется советской. Один вопрос можно, Галина Ивановна? - Елышев снова перешел на официальный тон.

- Пожалуйста, Игорь Григорьевич.

- Мы будем еще хотя бы не очень часто встречаться? - Елышев побледнел, видимо его волновало, какой ответ даст Галина, и посмотрел ей в глаза.

"Боже мой! Где самодовольный, самовлюбленный холеный Елышев?" Перед Галиной располневший средних лет лысеющий мужчина с жалостливым поросячьим взглядом? Ей уже снова стало жаль его, но всего несколько секунд.

- Нет, Игорь Григорьевич. Я думаю ни мне, ни вам этого больше не нужно.

- Но за себя, Галь, я сам отвечу, я понимаю, вам этого не нужно, - Елышев снова посмотрел на Галину.

- К чему - у вас семья, дети уже почти взрослые, пойдут разговоры, их отец...

Галина явно просто издевалась над Елышевым, он не дал ей договорить, встал, посмотрел в окно:

- Все, Галина Ивановна, комментарии излишни. Спасибо за честный ответ, - и не проронив больше ни слова, развернулся и вышел из кабинета. Гордо, с поднятой головой. Это был еще Елышев. Тот Елышев.

Снег пошел хлопьями. Король умер, да здравствует король! И, надо сказать, она еще долго сидела ошарашенная. Смотрела, как он вышел с непокрытой головой, открыл машину, завел и уехал. Почему-то она была уверена, Елышев начнет просить ее хотя бы последнюю встречу, съездить на турбазу "Дивное" к Артему Гулия. Это была как пощечина, которую она не ожидала, она стала ему явно хамить, и бац... Может, Галина впервые за время их знакомства увидела в нем настоящего мужчину. Хотя прошептала, когда за ним закрылась дверь "подлец". Враг был разбит, у нее нет покровителя - хозяина, которые были всегда: Воробьев, Елышев. Она сама хозяйка своей судьбы и всего что имеет! Победа! А парни Короля? Но это охрана. Налоги надо платить всегда!

Судебное разбирательство назначено на завтра. Виктор лежал на своей шконке, смотрел в темноту зарешеченного окна. Завтра. Все решится завтра. Он настроил себя на любое, даже самое суровое наказание, но так он думал раньше, а теперь, когда всего одна ночь разделяла его от "этого наказания", он не мог заснуть. Мысли. Мысли. Мысли. Жизнь, еще такая короткая, за минуты пробежала в его памяти. Детство, школа, армия, университет - вся его жизнь вмещалась в эти четыре слова. Все пролетело как один день. А сколько планов строилось на будущее и таким безоблачным оно казалось. Вся жизнь впереди! "От тюрьмы и от сумы..." - гласит народная пословица.

Еще год назад он мог просто не придать значения этим словам, потому что был уверен: "Это не про него", это из другой жизни, которую ему никогда не предстоит прожить. Теперь, лежа на жесткой железной шконке с решеткой и "ресничками" на окне, он еще не до конца осознавал, что это теперь его жизнь. Он и сейчас был уверен, что все станет на свои места, будет как раньше. Все разберутся, что он просто не мог убить человека, своего друга Игоря Фокина. Он, любящий жизнь и людей, мечтавший сделать много хорошего для своей страны, вырастившей, выучившей его. Сделать много хорошего для родителей, его воспитавших. Он снова вернется к той жизни, будет работать и, конечно, еще встретит свою настоящую любовь. Не может жизнь состоять только из лжи и обмана. Хорошего, честного всегда больше. Надо только научиться видеть вокруг себя, отличать ложь от правды. Верить в то, что лучшее еще все впереди в его жизни.

Но как начинать жизнь с обмана? Он не сказал на следствии про первую драку с Фокиным, значит, солгал, струсил, чтобы не давать повод утверждать, что если была первая драка, значит в ту ночь он мог толкнуть, даже не ударить, просто толкнуть Фокина. Или просто сделать резкое движение, напугавшее Игоря, чтобы он потерял контроль в пространстве, забывшего, что всего в шаге - конец. И сделавшего этот последний шаг в своей жизни.