Юрий Вахтин - Приговор

Антипов даже поморщился от его слов. Он видел, несмотря на все гонения, Зарубин не сломлен. И наверное, невозможно сломать таких людей. Таких, как Зарубин, и осталось в партии единицы, наверное, они опоздали родиться, им нужно было родиться во времени индустриализма или в Отечественную, чтоб закрывать собой амбразуры.

- Жизнь не стоит на месте, люди устали ждать светлого будущего, они хотят хорошо жить здесь и сейчас. По крайней мере, принцип "каждому по способностям" никто не отменял. Вот видишь снова: "Каждому свое" - Антипов победно улыбнулся. На что опальный директор ответил:

- А судья кто?

Не получилось разговора. Зарубин и сейчас под каждым словом, сказанным еще пять лет назад до ссылки в Урыв, подписался. Именно тогда он сказал первый раз в кабинете Антипова эти бессмертные слова Грибоедова:

- "А судьи кто?" Кто решает кому, сколько съесть, кто ближе к кормушке? Почему они должны решать, как жить людям, что есть, что читать? Почему они уверены, что правы и их мнение - догма? Они просто привыкли считать себя пастухами. И уже становилось модно быть в династии пастухов.

Почему они должны иметь больше льгот, чем простой рабочий. Создавалась видимость равенства и братства, но уже сложилась прослойка пастухов. И граница между стадом и пастухами становилась все очевиднее. Постоянная борьба, жизнь в борьбе и преодолении трудностей. Часто искусственно созданные - это, наверное, русский менталитет. Просто жить и радоваться жизни русский человек так и не научился.

Зашли в цех. Шипели пресса, автоматы, и здесь минимум людей, все заняты своим делом. И даже не сразу заметили своего директора с высоким гостем. Не врал Зарубин, никого он не предупреждал о визите главы области, хотя еще вчера вечером сам Антипов позвонил ему и пообещал приехать.

"Да, это настоящий пастух, - еще раз подумал Антипов, - это человек дела, очень жаль, что им не удается найти общий язык. Зачем ему предупреждать о приезде хоть Генерального Секретаря ЦК, если у него на заводе порядок, все делают свое дело, как и должно быть, и делают хорошо, к чему это вельможеугодничество", - вспомнил Антипов слова Зарубина.

Их увидел и подбежал, побледнев, наверное, сменный мастер. Стал что-то говорить Зарубину, вытянувшись по-армейски, но за шипением прессов Антипов слышал только обрывки фраз.

- Все, работайте, не обращайте на нас внимания, - Зарубин по-простому похлопал по плечу мастера и улыбнулся улыбкой человека, довольного результатами своего труда.

"Если на других предприятиях за неделю начинают убирать, готовиться к его приезду, где кому стоять, что говорить и какие вопросы можно задавать. Зарубин говорит своим рабочим: "Работайте, не обращайте на нас внимания". Это руководитель "новой волны", человек дела, и очень, конечно, жаль, если им никогда не придется стать снова вместе", - подумал Юрий Иванович, выходя с Зарубиным на улицу.

- Что, Юрий Иванович, еще в какие цеха пойдем? Может в МЗЦ или посмотрим стройку нового цеха?

- Не стоит, Лев Борисович, у меня мало времени. Я вижу, у вас все идет к лучшему, - голос Антипова из дружеского стал обычным, официальным. - Вы представьте свой план, чем мы можем вам помочь. Я еще раз вам напоминаю поднять выпуск в три раза за два года. Сложно, понимаю, но это необходимо.

- Хорошо, Юрий Иванович, все необходимые документы и расчеты я представлю в обком. Они уже давно готовы, но пока здесь, - Зарубин улыбнулся, показав на голову.

К откровенному разговору Антипов больше не возвращался, и они пошли к ожидавшей у ворот проходной черной "Волге". Антипов приехал на завод один, без свиты, ему, наверное, больше хотелось поговорить с Зарубиным, которого Антипов считал своим учеником, хотел сделать своей правой рукой, но они, наверное, слишком разные, эти два коммуниста новой волны. Волны перестройки, а перестройку они понимали совсем противоположено.

Уже садясь в черную "Волгу" Антипов на секунду задержался, задумчиво спросив:

- Лев Борисович, как у тебя дома, как Светлана Борисовна?

- Все хорошо, Юрий Иванович, - Зарубин даже удивился вопросу первого секретаря обкома, - Светлана работает, преподает здесь в техникуме. Все хорошо, спасибо.

Антипов уехал. Зарубин еще смотрел вслед уезжающей обкомовской "Волге". Жена Светлана и жена Антипова Оксана были близкие подруги. Они вместе учились еще в школе, за одной партой сидели. И познакомила Антипова с Оксаной его жена. Антипов не скрывал свои симпатии к Светлане и даже открыто говорил: "Хотел бы жену, как Светлана". У них в семье были самые доверительные отношения. Зарубины любили друг друга, и сейчас, прожив более десяти лет вместе, их чувства не охладели а, наверное, даже усилились. Закалились, стали прочнее и надежнее. Зарубин не считал отсутствие детей в семье виной жены, хотя по медицинским заключениям именно Светлана не могла иметь детей, у Зарубина было все в порядке. Зарубин первый узнал от врачей, кто в их семье не может иметь детей. Он просто порвал все анализы, пришел домой и сказал:

- Знаешь, Светик, давай не будем больше сдавать эти анализы. И вообще, всему, наверное, есть высшее объяснение. Это никогда не станет причиной охлаждения наших отношений. А если ты хочешь ребенка, мы возьмем и усыновим совсем маленького, чтобы его первыми словами в нашем доме стали слова "папа и мама". Ты согласна?

Умная Светлана, конечно, все поняла. Преданность и любовь мужа, верность слову и долгу заставили, как в юности, забиться сердце взрослой женщины. Еще когда они дружили, они заключили союз: "Вместе по жизни и на всю жизнь". Убеждать в обратном Зарубина, зная его характер, было делом бесполезным, и Светлана, прижавшись к мужу, ответила:

- Хорошо. Мой большой львенок. Мы возьмем себе маленького львенка. Ты кого больше хочешь, мальчика или девочку?

- Я, конечно, мальчика. И даже имя ему придумал, Руслан, как у Пушкина, Руслан Львович. Звучит. А ты?

- А я больше хочу девочку. Помощницу и вообще, если честно, сама не знаю, почему, - Светлана улыбнулась и покраснела, как девчонка.

- Хорошо, тогда у нас будет Людмила. Я слышал даже, что в семье девочки больше тянутся к отцу. Ревновать не будешь?

Светлана снова улыбнулась. Лев был действительно Львом, но уступал ей, наверное, во всем, если учитывать при этом его сложный характер. Зарубин часто спорил с женой по какому-то вопросу и при этом обычно выигрывал спор. Но ненадолго, потом он всегда менял свое решение в пользу жены. Но начались трения на работе, в райкоме, потом это назначение на завод, и больше ни Светлана, ни он к вопросу об усыновлении не возвращались. Они оба, конечно, понимали, если у них не может быть своего ребенка, им просто необходимо усыновить. Это свяжет их семью, придаст осмысленность. И никакую другую женщину, кроме Светланы, Зарубин даже в мыслях не допускал в своей жизни, и другого выхода, как усыновление, у них просто не было.