Владимир Москалев - Гугеноты

— Простите, мадам, но если она не захочет спать с Конде? Что делать тогда?

— Что делают с камнем, который лежит поперек дороги и мешает пройти? Его либо сдвигают в сторону, либо… сталкивают в пропасть.

Лимейль вздрогнула.

— Но, я думаю, до этого не дойдет, — успокоила королева.

— Да, но вдруг Лесдигьер и тогда, когда Конде завоюет баронессу, отвернется от меня?

— Тогда я отправлю тебя к Колиньи.

— А как же Лесдигьер?

— Не беспокойся, я подыщу ему другой вариант.

— Но Конде? После стольких ночей, проведенных вместе, как смогу я сказать ему, чтобы он бросил меня и занялся мадам де Савуази? У меня язык не повернется.

— Ладно. Ты будешь действовать через Матиньона. Как известно, они с Конде друзья, их повсюду видят вместе.

— Ах, я не так близка с Матиньоном, чтобы беседовать с ним на столь щекотливые темы.

— О Иисус Христос и Его двенадцать апостолов! Как же ты меня сегодня утомила, Изабелла! Ну, хорошо, я помогу тебе, так и быть. Я передам мою просьбу Паоле Минелли, она любовница Матиньона, и ей ничего не будет стоить упросить своего кавалера шепнуть несколько нужных слов Конде. Иди и позови ее ко мне.

Стоя за колонной у самых дверей королевских покоев, Изабелла ругала себя в душе за то, что позволила итальянке выполнить поручение, которое было предназначено ей. В самом деле, почему итальянцы? Почему всегда и везде они?

Она подождала, пока Паола Минелли выйдет из покоев королевы, и преградила итальянке путь.

— Вероятно, теперь вы отправляетесь разыскивать господина де Мантиньона? — спросила она пучеглазую иностранку.

— Да, откуда вам это известно? Вы подслушивали?

— Я не имею такой привычки, дорогая моя, — гордо ответила маркиза.

— Тогда чего же вы хотите?

— Исполнить за вас поручение, данное вам королевой.

— Почему я должна вам предоставить честь, оказанную мне Ее Величеством?

— Потому, милочка моя, что я первая статс-дама королевы, а вы всего лишь фрейлина. Я просто хочу переложить ваш труд на свои плечи.

— Я должна посоветоваться с королевой, — упорствовала Паола.

— Вам надоело ваше место при особе Ее Величества? Быть может, вам надоела и ваша жизнь?

Госпожа Минелли оказалась в явном затруднении.

Лимейль сразу же догадалась о ходе мыслей итальянки и поспешила ее успокоить:

— Не волнуйтесь, дорогая, никто не собирается отнимать у вас вашего возлюбленного, у меня и своих хватает. Ну а что касается поручения королевы, то мы выполним его вместе.

— Вместе? — еще больше увеличились глаза Паолы Минелли.

— Ну да. Тем более, что оно напрямую касается меня. Заодно я прослежу, насколько добросовестно выполняете вы возложенные на вас поручения. Первая статс-дама имеет на это право. Итак, где мы можем найти господина Матиньона?

— Там же, где и Конде, — неуверенно произнесла Паола, пожав плечами. — А принца Конде? — в свою очередь спросила она.

— Вероятно, там же, где и всегда — у себя, — тоже пожала плечами маркиза. — Пойдемте дорогая, это тем более кстати, что мне нужно переговорить с принцем Конде.

И обе дамы отправились через галерею, поднялись на этаж выше и вскоре достигли дверей покоев Конде.

Им ответили, что принц и Матиньон заняты важными делами и просили их не беспокоить.

— Но у нас — поручение королевы, — возразила Паола Минелли.

Французский дворянин, стоящий у двери, презрительным взглядом окинул ее с головы до ног:

— Кто из двоих вам нужен?

— Господин де Матиньон.

— Подождите здесь, я спрошу у его высочества.

Это не устраивало Лимейль. Конде мог выйти из комнаты, а ей этого не хотелось. Она удержала караульного офицера легким движением руки:

— Мсье гвардеец, видимо, не совсем понял просьбу фрейлины королевы. Быть может, ему будет более понятна та же просьба, но переданная ему первой статс-дамой Ее Величества?

Услышав родную французскую речь, офицер сразу оживился:

— О мадам, — он поклонился маркизе, — для вас я готов даже оставить свой пост. Итак, вы говорите, вам нужен только господин де Матиньон?

— Вы правильно меня поняли.

Через минуту в дверях показался Матиньон. Обе дамы тут же взяли его под руки и увели подальше, в глубь коридора.

Выслушав необычную просьбу из уст итальянки, Матиньон усмехнулся, покрутил ус, потом спросил у Паолы:

— Кому это надо, прелесть моя? Вам?

— Это нужно не мне.

— Кому же? Королеве? Почему бы ей тогда лично не поговорить об этом с Конде?

— И не королеве, — ответила вместо итальянки Изабелла.

Матиньон повернулся к ней:

— Кому же?

— Это нужно мне, мсье.

— Вам, сударыня?

— Да, мне. Надеюсь, вас устраивает этот ответ, и вы не станете больше задавать ненужных вопросов.

— Напротив, мадам, я задам вам еще один вопрос, но, поскольку дело касается вас лично, нам придется переговорить с глазу на глаз, без посторонних.

И он выразительно и с улыбкой посмотрел на Паолу.

Та вздернула носик и, фыркнув, отошла в сторону.

— Итак, Изабелла, вы советуете мне обратить внимание Конде на некую козочку по фамилии Савуази?

Лимейль кивнула.

— Мне знакома эта дама. Кажется, она статс-дама Дианы де Франс или мадам Бастард.

— Вы не ошиблись, граф.

Матиньон кивнул, размышляя и не сводя глаз с маркизы.

— Что мне будет за то, что я выполню ваше поручение? — спросил он и покосился на чересчур откровенное декольте Изабеллы.

— Все, что хотите.

— Ваше тело, мадам.

— И вы, граф, туда же, — Лимейль вздохнула.

— А почему бы и нет, раз оно не принадлежит больше никому? Итак?..

— Вы получите то, что хотите.

— Когда?

— Сегодня вечером в Луврском саду, против набережной.

— Целую ваши ручки, мадам. До встречи.

…Матиньон добросовестно выполнил просьбу Изабеллы де Лимейль, и плоды его дипломатии не замедлили сказаться на следующий же день, утром, во время выхода короля после пробуждения.

Огромная толпа придворных, жужжа, словно злые, голодные комары, толпилась у дверей королевской опочивальни, а служитель, стоя у выхода из галереи, торжественно объявлял о появлении нового лица. Дошла очередь и до Конде. Перед ним почтительно расступились; он важно шагал, сопровождаемый Матиньоном и, оглядывая надменным взглядом толпу, казалось, искал кого-то глазами. Наконец решительно направился к группе женщин, державшихся близ маршала Монморанси, остановился рядом с баронессой Савуази и заговорил с ней.

Лесдигьер наблюдал эту сцену, стоя у дверей в караульное помещение, и тщетно пытался догадаться, о чем могла беседовать его возлюбленная с принцем Конде.

Вечером, после дежурства, Лесдигьер отправился на улицу О'Пресьер, но служанка Розита сказала, что ее хозяйки нет дома. Терзаемый муками ревности, Лесдигьер вернулся домой и провел беспокойную ночь. Утром, едва он вместе с маршалом появился в Большой зале Луврского дворца, как сразу же увидел Конде, стоящего у окна вместе с Матиньоном и Колиньи.